ты снова с арбалетом вернешься!
— Да ну и тень с ним, — пожал плечами я. — Мастер Бернард, не слышно, куда регулярные войска из города перевели?
— Вроде как в Новый Перент. Врать не буду, но люди говорят, там серьезные беспорядки начались.
— Как бы досюда не докатилось, — поежился Олаф.
— Ерунда! — хлопнул по столу ладонью Шутник. — Если Йорк границу не перейдет, нам опасаться нечего. Уж кого кого, а восставшую чернь
вразумить силенок хватит.
— В Норлинге с чего все началось, напомнить? — неожиданно жестко поинтересовался у Габриеля тайнознатец, и тот, опустив глаза к столу,
моментально заткнулся. — К тому же кто знает, сколько еще Йорк медлить будет?
— Неужто нападет? — вытер с губ пивную пену Олаф.
— Обязательно. У него просто выбора другого нет — слишком много сил и золота в это дело вложено. — Тайнознатец замолчал и повернулся к
остановившейся рядом с нашим столом старухе, закутанной в какие то серые застиранные обноски. — Иди отсюда, старая, ничего тебе здесь не
обломится.
— А я не милостыню прошу, касатики, я судьбу ворожу, — затеребила концы вытертой до дыр шали гадалка. — Тебе, знающий неведомое и видящий
незримое, ничего не скажу, а вот бравым солдатушкам все как на духу расскажу. Что было, что будет, что на сердце лежит, чем сердце
успокоить. Вы медяка не пожалейте, служивые…
Олаф первый развязал кошель и выудил оттуда медный щит. Тайнознатец демонстративно отвернулся к стене, а старуха ухватила ладонь волонтера
костлявой рукой и принялась изучать ее, водя по линиям почерневшим и растрескавшимся ногтем указательного пальца.
— Все ясно, милок, — коли переживешь летящий в ночи огонь, доживешь до седых волос, — сиплым шепотом поведала она на ухо Олафу, но ее
прекрасно расслышали и я, и тайнознатец.
Бернард громко фыркнул, а Шутник заколебался с уже вытянутым из кошеля медяком.
— Не сомневайся, что увижу, все без утайки расскажу. Но какова плата, таков и результат. — Медяк перекочевал к гадалке, и она, почти не
рассматривая ладонь Габриеля, продолжила: — Опасайся чужих врагов, а пуще них опасайся только слуг, живущих во тьме, но помнящих свет. От
них тебе самая большая опасность.
— Это слуги помнят свет или их хозяева? — почесал затылок озадаченный Шутник.
— А то неведомо мне, что сказала — сам понимай, как знаешь, — откровенно призналась гадалка.
Бернард в голос засмеялся, и старуха зло зыркнула на него черными глазами.
— Ну а ты, мил человек? — обратилась она ко мне. — Не жалей медяка, узнай судьбу.
— Смотри, старая, сколько еще простаков не облагодетельствовано, — кивнул в зал я. — Если всех обойдешь, никакого кошеля не хватит. С
хозяином только поделиться не забудь.
— Злой ты человек, недобрый, — прищурилась не сдвинувшаяся с места старуха.
— Какой есть, — не стал спорить я.
— Человек ты злой, но я и без ладони твою судьбу прекрасно вижу, — закрыла глаза гадалка. — От семи приговоров уйдешь, да только все равно
черт за левым плечом в могилу сведет. Сердце тебе вырежут ножом серебряным, тело сожгут, а прах развеют над…
Облившись пивом, я замахнулся кружкой, но гадалка с неожиданным для такой старой клячи проворством метнулась за соседний стол и пропала из
виду за спинами гуляк.
— Вот ведь тварь старая, — опустился я на лавку и стряхнул с рукава на пол капли пива.
— А все почему? Потому что медяк зажал, — весело расхохотался Шутник. — Вот дал бы серебряк, она б тебе и славу, и богатство, и корону
королевскую в придачу посулила. Или кто у вас там на севере? Князья? Тогда княжескую.
— Сам бы заплатил, только чтоб никто княжескую корону не сулил, — зло процедил я и забрал с выставленного на стол подавальщицей подноса
новую кружку с пенным напитком. — А скажи, красавица, что за люд у вас сегодня гуляет?
— А, магистрат нанял сброд всякий, — махнула рукой та и подмигнула. — Эти и в подметки настоящим солдатам не годятся.
Олаф проводил ее зад задумчивым взглядом и потеребил висевший на поясе кошель.
— Пойду, посмотрю, может, где в кости играют, — отсмеявшись, поднялся из за стола Габриель.
— Сиди, ты здесь уже один раз поиграл, — попытался остановить его я, но он лишь отмахнулся и направился к столу, за который время от
времени пересаживались гуляки со всего зала. — Твою тень! Обожди, я с тобой.
Нагнал Габриеля я уже у самого стола, за которым действительно шла игра в кости. Шла игра ни шатко ни валко — хоть большинство наемников
уже изрядно набрались, но все жалованье пропить пока не успели и друг на друга с кулаками и обвинениями в шулерстве не бросались. Просадив
немного монет и пощекотав нервы, они довольные шли дальше накачиваться пивом и дешевым кишкодером. Так что довольно скоро мы заняли
освободившиеся места и затрясли стаканчик с костями.
Как ни удивительно, мухлевать никто не пытался, и, когда я уже собрался выйти из игры, мы с Шутником оставались при своих.
— Пошли? — предложил я Габриелю.
— Да пора бы, — согласился тот, но в этот момент на колени к моему соседу плюхнулась пышнотелая рыжеволосая девица.
— Привет, мальчики! Я в игре!
Мой сосед, вытянутое лицо которого напоминало щучью морду, не протестуя против столь бесцеремонного вторжения, освободил место и