Один из них заметил брошенную костяную дудку. Поднял… и небрежно отшвырнул в сторону. Безвредна!
Кроны буков больше не трепетали.
Четверо оглядели столпившийся вокруг алтаря авангард своего войска.
Все оказалось намного проще, чем думалось. А почитатели ложного бога, охваченные ужасом, уже бросились бежать. Никто не пытался отомстить за его смерть.
Велика была воспитанная жрецами вера в силу бога. Так велика, что лишала рабов его собственной силы.
Один из четверых мрачно засмеялся поднял руку и выкрикнул одно-единственное слово:
— Убивать!
И кровь щедро окропила землю священной рощи. Как того желал ложный бог. Но слишком поздно для него.
Ночью, когда утомленные резней победители покинули священный холм, последняя Древняя выбралась из своей земляной норы и отправилась на юг. Туда, где поднимались к звездам желтые горные хребты. Туда направила ее ОНА.
Там сумеет Древняя выжить. И родить сына, более победоносного, чем этот.
АНК нынешний открыл глаза, осмысливая подаренное памятью. И с радостью осознал: сам он сумел бы победить. Тот АНК был подобен ребенку: слаб, лишен мудрости и умения прозревать нити будущего.
Сын Древней поднялся, выпрямился и громко рассмеялся.
Дети Дыма — всего только Дети Дыма. Напрасно Враг думает, что они могут защитить себя! Или Он решил, что Древних больше нет?
АНК снова засмеялся. Так громко, что все живое вокруг притихло в испуге. А потом поднес к губам свирель, направил ее на зеленый склон и увидел, как сворачиваются, серея, травяные стебли. Тот-Кто-Пришел — зряч. Его крови Враг не увидит!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Было около четырех пополудни, когда Джибс и масаи подошли к расчищенному пространству перед стеной.
В стене этой, состоящей из поставленных вертикально железобетонных плит, были прорезаны узкие вертикальные щели. В такую щель можно было просунуть ствол автомата. Или посмотреть, что делается снаружи. Но заглянуть внутрь можно было, лишь подойдя вплотную. А стоило ли подходить?
Джибс отодвинул ветку и оглядел верх стены, вдоль которого тянулись сверкающие на солнце нитки новенькой колючей проволоки. Так и есть! Справа, футом выше «колючки», торчали два черных «хобота». Тяжелые пулеметы. Или даже малокалиберные пушки.
Джибс коснулся плеча Тарарафе и шевельнул кистью. Масаи опустил веки: понял.
Под прикрытием деревьев оба двинулись влево, огибая базу по окружности. Здесь, наверху, было подозрительно тихо. Ни криков птиц, ни воплей маленьких зеленых обезьян, так и кишевших в кронах деревьев сотней футов ниже. Это настораживало.
Африканец и его друг двигались неторопливо и осторожно, как охотящиеся кошки. Оба были безоружны, но Джибс был уверен: первый же часовой «отдаст» ему свой автомат. Для этого у него сил хватит.
Но часовых не было. Только черные угрожающие стволы тяжелых пулеметов, гладящие сверху через каждые сорок-пятьдесят футов.
Друзья обогнули примерно четверть периметра, когда взгляду их открылись распахнутые настежь ворота. Как приглашение.
Не сговариваясь, оба упали на землю и замерли. Прошла минута. Другая. Ничего не произошло. Они лежали рядом, почти касаясь друг друга локтями. Сверху их прикрывали ветви, спереди — разросшийся колючий куст. Увидеть друзей со стороны базы было невозможно. Но, к сожалению, и сами они ничего не видели, кроме переплетенных ползунами веток. Длинные изогнутые шипы на них были похожи на выпущенные кошачьи когти.
По знаку Джибса он и Тарарафе поползут в разные стороны, огибая свое естественное прикрытие. Трава на опушке оказалась достаточно высока, чтобы укрыть лежащего человека. Ворота были прямо напротив.
Джибс приподнял голову на дюйм выше молодых зеленых стеблей.
Джибс приподнял голову на дюйм выше молодых зеленых стеблей. Он увидел за воротами небольшую площадь, а дальше — барачные постройки. И ни одной живой души. Если это ловушка, то довольно оригинальная.
От ворот Дина отделяло шагов пятьдесят. И на сорока из них трава была скошена совсем недавно. В такой «щетке» не скроется даже крыса.
Сорок шагов открытого пространства. Один хороший рывок. Пара секунд. Джибс был уверен: ни один часовой не успеет нажать на спусковой крючок раньше, чем он, Дин, окажется вне зоны обстрела. Ни один человек, если он не глядит сейчас на то место, где залег американец. А если пулеметами управляет не человек?
— Странная парочка! — пробормотал Веерховен, поочередно фокусируясь то не черной, с курчавым цилиндром волос голове Тарарафе, то на круглой, топорщащейся выгоревшими соломенными перьями голове Джибса.
Системы слежения «поймали» их сразу же, как только эти люди появились на опушке. И «вели» вдоль периметра до самых ворот.
— Что скажешь, МТанна? — не поворачиваясь, спросил Веерховен.
— Они в зоне огня, сэр! Прикажете стрелять?
Рихард молчал. Наученный предыдущим опытом МТанна не спешил запускать команду на уничтожение. Да он и не смог бы этого сделать: пульт оператора был заблокирован.
Рихард дал предельное увеличение: серо-голубые глаза белого заняли половину экрана. Они смотрели прямо на Веерховена. Конечно, их хозяин не мог предположить, что за ним наблюдают. Внимательные, чуть прищуренные глаза, окруженные сетью добродушных морщинок.