Он встал, подошел к вещам и вернулся, неся свой автомат и пистолет, который давал Рохану.
— Займись-ка делом! — сказал он, выщелкивая пистолетный магазин на ладонь и проверяя, не осталось ли патрона в стволе. — Вот тебе масленка, ветошь, шомпол! На! Пока не заблестит!
— Один выстрел — а сколько грязи! — пошутил Рохан.
— Вчера надо было этим заняться, но я тебя пожалел. Как себя чувствуешь?
— Прекрасно! — ответил Рохан и не покривил душой.
Лучи света, прямые, желтые, почти вещественные, длинными клинками пронзали воздух, вырываясь из щелей. Рохан использовал один из них, чтобы оценить качество своей работы.
У смазочного масла был запах, напомнивший Рохану его второго деда, Хамстера. Вернее, трактор у него на ферме и себя, трехлетнего, которому дед давал подвигать рычаги.
Рохан поднял голову и перехватил взгляд Джибса. Тот смотрел, как молодой человек управляется с коротеньким шомполом. Собственные руки Джибса двигались совершенно автоматически.
— Дин, — спросил Рохан, глядя на эти заученные движения, — ты воевал? Где?
— Воевал? — Джибс рассмеялся. — Ну нет! Я — пацифист!
— Я серьезно!
— И я- серьезно! Когда шла война с Гитлером, я жил в монастыре, в Корее. Когда начали стрелять в самой Корее, судьба подобрала для меня местечко здесь, в Африке. А ко времени вьетнамской войны я был уже слишком стар для дяди Сэма!
— А вот Сэллери…
— Твой Сэллери — идиот! — сердито перебил Джибс. — Я угробил на него три года не для того. Чтобы он сделался убийцей! Три года, чтобы сделать из него воина! А он плюнул и поперся охотиться на маленьких желтых дьяволов, чтобы другим маленьким желтым дьяволам было поменьше работы!
— Но его долг… — попытался возразить Рохан. — Мы, американцы, должны…
— Мы, американцы, не должны нырять в дерьмо, чтобы показать, какие мы крутые! Пусть маленькие желтые дьяволы сами разбираются друг с другом! И большие черные — тоже. Понадобилось тридцать лет, чтобы толстощекие поняли: главное достоинство освободителя — вовремя освободить от своего присутствия! Вот так!
Он выбросил левую руку и поймал большую зеленую муху, кружившую с жужжанием над частями автомата, разложенными на циновке.
— Вот так! Поймал! Встряхнул! Отпустил!
Джибс разжал кулак и муха с возмущенным гудением вылетела в дверь.
— Урок политики! — продолжал Джибс. — Оса. Полезла в банку с яблочным повидлом. Увязла. Ты. Хочешь ее спасти. Берешь ее за крылышки и быстро. Быстро! Выдергиваешь и бросаешь подальше. Пока она не попробовала на тебе жало! Поди растолкуй осе, что ты ее спас! Поди растолкуй нищему тощему зулу, что толстый богатый белый, ты, толстый богатый белый, хочешь ему помочь! О, зулу знает, как ты можешь ему помочь! Из твоей одежды он сделает юбку! Часы повесит на шею! «Паркер» воткнет в мочку уха! И скажи спасибо, если твое мясо покажется ему неподходящим для праздничного супа! Вот этим, — Джибс за каких-нибудь несколько секунд собрал автомат и прицелился в Рохана, — вот этим ты можешь отстоять свой галстук, свои часы и свой «паркер» с золотым пером! Но не переубедишь зулу!
Он лязгнул затвором, присоединил магазин и вытер руки ветошью.
— Вот почему я — пацифист! — завершил он. — Дай я покажу, как это ставится!
— Для пацифиста ты слишком хорошо стреляешь! — заметил Рохан, передавая пистолет.
— Я? Хорошо? — Джибс рассмеялся. — Вот Тара действительно хорошо стреляет! Будь у него это большое ружье, когда мы встретились в первый раз, прощай старина Райноу! Но у Тарарафе тогда был древний кремневый динозавр! И шел дождь! А у старины Райноу еще не было этой игрушки, — он показал на автомат, — а был старенький карабин да пара рук. А все-таки это куда больше, чем кремневое ружье. Но Тара был совсем молодой и думал иначе. Кроме того, рядом лежала пара превосходных бивней…
— Браконьер, — сказал Рохан.
— Он — сын шамана, но — из племени охотников. Когда лев видит в саванне фигуру человека с длинным копьем и большим щитом, лев спешит убраться подальше. Потому что человек этот — масаи. И такими они были задолго до того, как в Африке появился первый американец. А если лев бежит от человека с копьем, то что он может сделать против четырех парней на «хаммере» с автоматами? Что-то Тара задерживается! — перебил он сам себя.
— Сходи взгляни! — предложил Рохан.
— Чуть позже. Ну вот, так что мы в Кении, или в ЮАР, или в Танзании, словом, везде, где есть парки, вынуждены вести нашу маленькую, войну. Не то не останется ни слонов, ни носорогов, ничего! Ты же знаешь историю с бизонами? Здесь было то же. Один охотник укладывал за день дюжину слонов. Спорт своего рода! Напоминает мне о парне из Чикаго, что залез на крышу и из винтовки с оптическим прицелом подстрелил восемнадцать человек. Правда, он не украсил их высушенными головами свою гостиную! Но только потому, что в цивилизованных странах это не принято. А почему бы африканскому парню не заработать сотню-другую, продав пару бивней? Или десяток пар? И если раньше лихой парень пользовался стальной проволокой и отравленными стрелами, то теперь к его услугам русский АК вроде этого. И заметь, он у меня появился намного раньше, чем правительству пришло в голову вооружить автоматами — нас. Так что спасибо лихому африканскому парню, которого подвел слух!