— Оружие? — встрепенулся Веерховен.
— «Ли Энфилд 303», английская игрушка. С двухсот шагов слона посадит на задницу. Еще автоматы — из наших, и вот этот нож!
Сержант положил на стол здоровенный нож с потертой рукояткой.
— «Золингер», — пояснил Бейсн. — Работа ваших соотечественников, лейтенант. Старый, но очень хорош! Его хозяин понимал толк в железе! Забери его, Бичим, и продолжай!
— Все! — сказал сержант. — Если не считать того, что пропали М'Батт и Табеле! Мы не нашли их тела!
— Кто такой Табеле? — спросил Веерховен.
— Мой капрал! — ответил Бичим. — Зачем они бросили оружие, как вы полагаете, полковник?
— Лейтенант? — переадресовал вопрос Бейсн.
— Ушли морем? — предположил Веерховен. — Лодка на месте? — спохватился он.
— Да, — кивнул полковник.
— Но вы осмотрели ее?
— Нет! — Бейсн снова усмехнулся. — Она слишком мала, чтобы трое мужчин остались незамеченными. Но — неплохая приманка.
— Следов на песке нет! — сказал Бичим. — Но следы легко скрыть! У нас больше нет М'Батта!
— Да, парень был просто незаменим! — проговорил Бейсн. — Принесите еще пива, сержант! — Можешь на него положиться! — сказал он Веерховену, когда Бичим вышел. — И он подскажет, кто из солдат- понадежней!
— Полковник! — спросил Веерховен. — Так ли необходимо, чтобы вы лично возглавили этот рейд?
— Да! — твердо сказал Бейсн. — Если мы угодим в переплет, я хочу быть там. Пожалуй, другого шанса у нас нет!
— Я приму это к сведению, сэр!
— Без геройства! — Полковник поднял указательный палец.
Рохан услышал знакомое постукивание по твердой земле коридора, а потом скрип песка. Ноздри его уловили терпкий аромат (цветы? пряности? мускус?), непередаваемый запах Древней. Шуршание песка прекратилось. Рохан непроизвольно глотнул: Древняя стояла рядом. Рохан закрыл глаза. Что без толку таращиться в темноту? И попытался представить себе ту, что стояла в каком-нибудь шаге от него. Это оказалось совсем нетрудно. Рохан «видел» снизу (ведь он — сидел) бледное, сужающееся к подбородку лицо, светлые волосы, рассыпанные по широким прямым плечам, крупные, широко расставленные груди, крутые изгибы тела, к талии и от талии — к бедрам. Он «видел» чуть выставленный вперед живот с натянувшимися под гладкой атласной кожей длинными твердыми мышцами. Рохан представил, как Древняя наклоняется вперед, протягивая руку к его голове…
Шелковистые волосы коснулись лица молодого человека. Ладонь Древней опилась на его плечо, а затем что-то горячее и мягкое опустилось на его согнутое колено, что-то тяжелое, вдавившее его ногу в песок.
Подошвой же второй ноги Рохан ощутил нечто похожее на спинку персидской кошки — покрытую мягким пухом голень Древней.
Запах ее тела стал густым, как патока.
— Как тебя зовут? — спросил молодой человек, не слишком рассчитывая на ответ.
— Ласкающий Ветер!
Низкий вибрирующий голос. Глубокое чувственное контральто. Даже спустя несколько секунд казалось, что отпечаток этого звука хранится темнотой.
«Ласкающий Ветер!» — вспомнил Рохан. Да, именно так назвал ее АНК. Брат.
— Ешь!
Рука Древней нашла руку Рохана и вложила в нее жирный ком размером с голову младенца. Довольно увесистый ком!
Рохан вдруг ощутил зверский голод. Он жадно вонзил зубы в липкую вязкую массу… и вкус оказался выше всяких похвал.
Он жадно вонзил зубы в липкую вязкую массу… и вкус оказался выше всяких похвал. Жирная, пряная, сладко-соленая, сочная, пища, казалось, таяла во рту. Настоящая кулинарная симфония! Шедевр, посрамляющий даже изыски китайской кухни.
Рохану удалось угадать лишь немногие «инструменты» этого «оркестра»: орех, морские водоросли, мед… И он сам не заметил, как проглотил последний кусочек.
Ласкающий Ветер поймала руки Рохана и, наклонясь, принялась вылизывать его пальцы быстрым язычком.
Долго, тщательно. Покончив же с руками, обхватила, прикрыв ладонями уши, голову Рохана, подтянула к себе поближе и облизала его липко-пряные от чудной, восхитительной пищи губы и подбородок.
Рохан не противился. Он погрузился в состояние блаженной покорности. Только глуповато улыбался, когда порхающий мокрый язычок обегал контур его припухших губ. Да, большой мир сузился до ничтожной норки в бархатной темноте. И Ласкающий Ветер заполнила эту норку целиком. За ней не было ничего. Совершенно ничего. Он даже ничего не слышал, кроме шороха прижатых к ушам ладоней.
Пальцы Древней, зарывшись в волосы, переползли на затылок Рохана, сжали его слегка, потянули вниз. Твердый сосок коснулся губ Рохана, Приоткрытых, еще ощущающих скользящие прикосновения быстрого язычка. Твердый, чуть-чуть шершавый сосок протолкнулся между зубами, и горячая струйка молока обрызгала язык. Рохан сделал вынужденный глоток, еще одни… И присосался к груди Древней, как настоящий младенец. Молоко было так же восхитительно, как и сама Ласкающий Ветер.
И так же оригинально. Рохан пил то из одной, то из другой груди, а пальчики Древней гладили его колючие от отросшей щетины щеки с такой нежностью, словно вместо колючих волосков под ними был китайский шелк.
Сладкий ручеек иссяк, Рохан откинул голову назад… и затылок коснулся песка. Он сам не заметил, как оказался лежащим навзничь. Древняя с воркующим горловым звуком разлеглась на нем — огромная довольная кошка, — прижалась к Рохану всем обжигающе горячим телом, заставила почувствовать каждый кусочек своей кожи. И каждый кусочек кожи Рохана впитал всю силу ее желания. Пальцы Рохана вонзились в упругость напрягшихся ягодиц Древней. Он стиснул их, не думая о том, что может причинить боль. Нет, он даже хотел причинить боль!