Девушка стояла у окна, держась руками за стальные прутья.
«Что она там разглядывает?» — подумал Веерховен с досадой.
Он знал, что окно выходит прямо на бетонную стену ограждения. И был не против еще раз взглянуть на личико девушки.
Лейтенант стащил с головы визор и связался с караульной.
— Найди мне полковника! — приказал он дежурному.
Спустя несколько минут худое, обожженное солнцем лицо Бейсна возникло на экране. Однако сам полковник видеть его не мог.
— Сэр! — вежливо произнес Веерховен. — Вас не затруднит спуститься в КЦ?
— Что-нибудь случилось?
— Да, сэр! Можно сказать и так!
— Я иду! — Лицо пропало.
Веерховен снова надел визор. Девушка стояла у окна. Плечи у нее дрожали…
«Плачет? — подумал с жалостью Рихард. — Черт возьми! Вулбари должен был вызвать к ней доктора!»
Но тут лейтенант сообразил, что Вулбари скорее всего ни о чем не знает!
Спина у малышки была очень несчастная. А ноги — очень красивые. Веерховен мог бы рассмотреть их подробнее: у него был еще двадцатикратный запас увеличения. Но счел недостойным разглядывать исподтишка ноги девушки, с которой произошло этакое несчастье.
С его стороны это был поступок. Малышка была первой девушкой, которую Рихард увидел за последние три недели.
Зуммер оповестил, что открывается люк. Бейсн.
— Ну? — пробасил полковник. — Что стряслось?
Вместо ответа Веерховен протянул ему визор.
Полковник разглядывал девушку минуты три, потом вернул визор лейтенанту. Поймав весьма заинтересованный взгляд оператора МТанны, Бейсн ответил тому столь ледяным взглядом, что у бедняги пропала охота прислушиваться к разговору офицеров. Он тут же развернул свое кресло к экранам.
— И как? — поинтересовался Рихард.
Бейсн окинул подчиненного долгим оценивающим взглядом, выдержал паузу и только после этого произнес по-немецки:
— Все, что делает работодатель, касается только самого работодателя!
— Но, сэр, — осторожно возразил Веерховен. — Если имеет место нарушение закона…
— Да? — Полковник усмехнулся. — Остров является частью страны, чьим законным, как мы полагаем, лидером является наш наниматель!
— Но…
— Лейтенант! — произнес Бейсн тем мягким голосом, который, как уже знал Рихард, свидетельствовал: полковник начинает сердиться. — Вы подписали контракт. И вы выполняете его условия, если хотите остаться в живых! Это ваш второй контракт, не так ли?
Рихард кивнул.
— Капитан Штабб дал вам превосходную рекомендацию!
Вот это уже было новостью для Веерховена!
— Поэтому, — продолжал полковник, — вы здесь, лейтенант!
— Если я понял вас правильно, сэр, мне следует снять наблюдение с данного объекта? — произнес Веерховен.
— Нет! — Бейсн усмехнулся. — Мы обязаны обеспечить наилучшую охрану. А для этого должны иметь полную информацию. Но не разглашать ее… И держать под контролем собственные эмоции!
— Да, сэр! — отчеканил Веерховен.
Полковник наклонился и прошептал ему на ухо:
— Не отчаивайтесь, лейтенант! Я сегодня же поговорю с боссом, чтобы на остров завезли несколько девушек!
Мой опыт, — он отодвинулся и прищелкнул языком, — говорит, что их отсутствие отрицательно сказывается на боевых качествах солдат!
— Да, сэр!
Веерховен ничем не показал, что ему неприятен этот тон полковника.
В этот момент компьютер сообщил, что в пределах контролируемой зоны появилось судно с работающим двигателем. Тут же было опознано и само судно: один из двух катеров, пришвартованных в восточном заливе.
Веерховен подключил большой экран и вывел на него изображение причала.
Группа людей из окружения Вулбари поднималась на катер. Среди них лейтенант разглядел того толстяка, которому шейх устроил разнос.
— Кто это? — спросил он, указывая стрелкой на Туруме.
Среди них лейтенант разглядел того толстяка, которому шейх устроил разнос.
— Кто это? — спросил он, указывая стрелкой на Туруме.
— Не знаю! — равнодушно ответил Бейсн. — Кстати, босс пригласил меня к обеду! Вы присоединитесь, лейтенант?
Веерховен с удовольствием ответил бы нет. Но понимал, что этого делать нельзя.
— Когда? — спросил он.
— Через… час двадцать! — ответил Бейсн, взглянув на экранные часы. И шагнул к лестнице.
Охранник поспешно вскочил и вытянулся. Бейсн не удостоил его вниманием. Открылся и закрылся люк.
Полковник прошел по коридору прямо у них над головами, но звук его шагов не потревожил тишину бункера. КЦ был полностью изолирован от внешних звуков. Даже воздух, подававшийся сюда, проходил через систему очистителей. КЦ, вмурованный в гранитную скалу на два десятка футов, был практически неуязвим. Разрушить его можно было разве что ядерным зарядом.
Веерховен надел на голову визор и обнаружил: девушка все еще стоит у окна. Но больше не плачет.
Манеры Еджава Вулбари были так же безукоризненны, как и его английский. Сквозь открытые окна в гостиную проникал уже начавший остывать воздух. Он пах морем, сухой землей и мокрой травой: лужайку перед домом недавно полили из шланга.
Как истинный мусульманин, Вулбари вину и коньяку предпочитал виски. Рихард наслаждался прекрасным мозельским, пытаясь сообразить: угадал ли черный «ата» его вкусы или вычитал о них в досье.
Претило почти тридцать минут с начала обеда, когда Вулбари задал, наконец, вопрос, которого ждали Бейсн и его лейтенант: