Древняя действовала уверенно… и необычайно нежно. Да, она была куда ласковей, чем те, кто развлекался с ним в первую ночь. Вернее, развлекались им…Впрочем, какая разница? Ага! Похоже, у нее проблемы! Джибс достаточно хорошо видел в темноте, чтобы разглядеть: Древняя озадачена.
«А ведь она чертовки красива! — подумал Дин. — И руки такие мягкие!»
Он почти забыл о той железной твердости тела Древней, с которой совсем недавно столкнулись его собственные руки. И даже пожалел, что принял снадобье. Мякоть Жемчужницы была привлекательней других. Тем болев что здесь, на поверхности. Дин мог ее видеть, а это придавало новый интерес любовной игре. Но не похоже, что козоногая собирается сдаться! Дерзай, красавица!
Дин не знал женщин до девятнадцати лет. И был воспитан так, что долгов время относился к ним, как к необязательной для воина, но безопасной при правильном подходе части мира. Правильным же подходом его учителя понимали полное игнорирование. Позднее, когда жизнь Дина Джибса вступила в новую фазу, женщины легко и естественно вошли в нее. Как источник удовольствия. Дин легко обретал власть над ними. Но никогда не злоупотреблял ею. И никогда не позволял женщине получить власть над собой. Он не огорчился, когда лет семь назад перестал испытывать влечение. Но обрадовался, когда Древние вновь разбудили его сексуальные функции. И был слишком уверен в себе, чтобы заметить, как его желания понемногу выходят из-под железного контроля воли.
Древняя уселась на грудь Дина. Теперь он не видел ее лица. Только согнутую спину с проступившими бугорками позвонков. Джибс слышал, как она напевает, Вернее, это не было песней. Скорее звуки, которые издавала Древняя, были похожи на мурлыканье огромной кошки. Это не было песней, но было… музыкально! Так подумал Джибс. Он чувствовал себя все лучше и лучше. Подвигал рукой, повернул голову. На расстоянии фута он увидел аккуратную горку одежды. А под ней… Пояс с ножом!
Дин облизнул губы. Потом посмотрел на белую согнутую спину. Нежная кожа Древней словно светилась в темноте. Серьезное искушение! Древних можно убивать! Как явствовало из дневника, Сэллери Дейн убил одну из них даже до своего превращения!
В нижней части живота Джибса возникло волнующее тепло. Похоже, козоногая посильней, чем средство Тарарафе. Это не огорчило Дина. Интересно, где сейчас масаи? Наверное, на пути в Найроби? Хочется верить, у него хватит ума не заявиться сюда еще раз?
То, что Древняя побеждала снадобье Тарарафе, должно было склонить чашу весов против нее. Но чем больше Джибс думал об этом, тем меньше ему хотелось убивать таков чудесное существо. Сознание его словно поставило заслон, отделивший и Рохана, и умирающую Флоренс Тейт. Только Дин и козоногая. Которая определенно добьется своего! Что ж. Дин совсем не против! Джибс шевельнулся. По слабому напряжению мышц его живота Древняя угадала его движение. И оглянулась.
Дающий Семя смотрел на Мякоть Жемчужницы. Глаза его были еще мутноваты, но выглядел он вполне довольным. Не похоже, чтобы клубок, который распутывала Древняя, был сплетен им самим. Очень хорошо! Сначала Дающий Семя порадует ее лоно, потом — желудок.
Очень хорошо! Сначала Дающий Семя порадует ее лоно, потом — желудок. Правильно, что она не убила его!
Джибс увидел, как по-волчьи вспыхнули в темноте глаза Древней. И вдруг совершенно точно осознал: она его убьет! В этих больших широко расставленных глазах уже жила его смерть!
Джибс сжал зубы и опустил веки. Она не должна знать! Черт! Его руки — как ватные!
Мякоть Жемчужницы распутала последнюю нить и перестала петь. Несколько привычных движений — и Дающий Семя готов!
Мякоть Жемчужницы приподнялась и, помогая себе рукой, соединилась с человеком. Управляя мышцами лона, добилась от него нужной крепости. Сейчас ей не нужно двигать тазом. Достаточно внутреннего волнообразного движения — и фаллос человека затрепетал у нее внутри. И выплеснул дающую жизнь струю. Запрокинув голову. Мякоть Жемчужницы вобрала в себя жизнь Семени и одновременно горлом — жизненную силу мира. Обе силы смешались внутри и запели ликующую песнь, порождая наслаждение. Часть его стекла вниз, в тело человека, воодушевляя Дающего к новому извержению. И оно произошло почти тотчас: вызвав новый взрыв энергии и новые волны блаженства. И еще раз…
Непрерывный оргазм заставил Джибса забыть обе всем. Древняя раскачивалась на нем, как безумная всадница. Ее длинные светлые волосы взлетали и опадали конской гривой под порывами ветра. Когда козоногая открывала тело назад, легкие пряди падали на лицо Джибса. Когда же она сгибалась, наклоняясь вперед, светлый шелк волос шалью накрывал его ноги. Наслаждение было бесконечным. Кровь бурлила в жилах Дина. А дышал он так глубоко, что ныли ребра и в горле пылал сухой огонь. Но этот жар — ничто в сравнении с тем пламенем, что пылало в лоне Древней!
Мякоть Жемчужницы приостановила неистовое течение сил. Если дать Дающему Семя волю, он погубит себя в первые же минуты. А он должен жить. Жить достаточно долго, чтобы Мякоть Жемчужницы получила все, что ей причитается. И чтобы жизнь человека отошла к ОНЕ.