Здесь же оказались Кузьмин с Ардыловым, окровавленный Гоча с саблей в руке, пятеро мужчин и две девушки. Блузка на одной из них была разорвана до пояса, отчетливо виднелась судорожно вздымающаяся грудь, но сама девушка этого не замечала. Мужчинам же было не до женских прелестей, тем более, что опасность не миновала, а на всех была одна сабля и пожарный топорик.
С той стороны в дверь пробовали ломиться, однако ее не так-то просто было взять, и беглецы получили небольшую отсрочку.
— Выпить ничего нет? — Валеру трясло, как в ознобе.
— Я сейчас! — Коля сорвался в расположенный совсем рядом бар, и через минуту вернулся, неся в каждой руке по паре бутылок коньяка.
Их сразу пустили по кругу, жадно глотая из горлышек. Кое-кто закурил и теперь жадно затягивался.
Переглянувшись, мужчины молча поснимали с двух пожарных щитов багры, топорики и лопаты, сожалея, что вместо подобного инвентаря нигде нет пирамиды с настоящим оружием.
— Коля, пробегись поблизости. Может, здесь еще кто-нибудь есть. Только не задерживайся, уложись в пять минут, — попросил Валера.
Вообще-то, он хотел послать одного из пассажиров, но тот мог легко заплутать в мешанине коридоров. Гоча был ранен. Ардылов, мастер с золотыми руками, уже доказал свою непригодность в критической ситуации, а сам Валера пойти не мог.
Гоча был ранен. Ардылов, мастер с золотыми руками, уже доказал свою непригодность в критической ситуации, а сам Валера пойти не мог.
Возражать или спорить Кузьмин не стал. Время стало дорогим, и не стоило тратить его на никчемные словопрения. Рулевой молча кивнул и легкой рысью пустился вглубь судовых коридоров. Он заглядывал во все попадающиеся по пути двери, то и дело сворачивал в боковые ответвления, поднимался и спускался по лестницам, но лишь однажды встретил двух не очень молодых женщин в компании пожилого мужчины.
В нескольких словах объяснив им куда идти, Николай припустил дальше и после нескольких поворотов почти лоб в лоб столкнулся с пиратами.
Их было трое. Каждый имел при себе саблю и по паре старинных дульнозарядные пистолетов, и Кузьмин со своим тупым пожарным топориком даже не попытался изображать из себя супермена из дешевого американского боевика.
Рулевой во весь дух рванул прочь, стараясь попутно увести пиратов подальше от коридора, в котором остались друзья…
… Механик Лева был все еще жив и, корчась от обжигающей боли в животе, бессвязно думал о том, что останься он чинить машину, то был бы сейчас жив-здоров. Страшно не хотелось умирать, и тем более быть убитым черт знает откуда взявшимся беглецом из сумасшедшего дома.
«А может, мы провалились в прошлое?»- мелькнула было догадка, но тут же исчезла, смытая волной непереносимой боли.
Где же врачи?! Нужна срочная операция, покой палаты. Господи! Как хочется жить! Жить!!!
Здоровенный пират, проходя мимо, повернулся на стон, подошел к механику, деловито приподнял ему голову и без малейшей злобы полоснул по горлу ножом…
— Что же делать? Что мы можем сделать? — словно в бреду повторял Жмыхов, ни к кому собственно не обращаясь.
С ходового мостика были видны участки палубы, почти сплошь заваленные телами. Бойня наверху прекратилась. Уцелевшие пассажиры и моряки скрылись за задраенными дверьми. Но все ли двери задраены? Возможно, какую-то некому было закрыть, и сейчас через нее внутрь корабля врываются крепкие убийцы, уже завладевшие верхней палубой.
— У кормы на воде должна стоять спасательная шлюпка, — вспомнил Нечаев. — Надо передать уцелевшим, чтобы тайно или с боем пробивались к ней. «Некрасов» нам все равно не удержать. Всех перебьют здесь как мух. А так, глядишь, кто-нибудь и спасется.
— А эти молодчики послушают твою передачу и перекроют все входы-выходы, — мрачно отозвался капитан.
— Пусть слушают. Флаг у них британский, значит, русского языка не знают и знать не желают, — уверенно заявил старпом.
— А «Некрасов»? Они же захватят его! — Жмыхов вдруг ощутил кровную связь со своим кораблем.
— Надо смотреть правде в глаза, Тимофеич, — спокойно ответил Нечаев. — Корабль почти захвачен. Надо спешить с объявлением, чтобы хоть кто-то спасся.
— Хорошо, — согласился капитан и вдруг с безумной яростью воскликнул. — Но «Некрасова»я им не отдам! Хрена им, а не корабль! Прощай, Матвеич! Уцелеешь — расскажешь… — Он посмотрел старпому в глаза и крепко обнял его. Потом так же попрощался с двумя находящимися здесь матросами. — И вы прощайте! Не поминайте лихом! И еще… Матвеич, передай, чтобы поторопились…
Жмыхов торопливо покинул мостик, мгновенно затерявшись в бесчисленных корабельных коридорах.
… Нечаев говорил и говорил, без конца повторяя одно и то же, когда сразу полдюжины пиратов ворвались на ходовой мостик.
Матросы встретили их пожарным инвентарем, давая старпому возможность закончить речь. Продержались они недолго.
И тогда Нечаев оторвался от микрофона и, сжимая в руке заранее припасенный топорик, проговорил по-русски:
— Прошу, господа! Проходите! Обычно мы гостям всегда рады, но вы, незваные, хуже татарина!
Что-то было в его глазах, осанке, голосе. Пираты невольно попятились, не решаясь вступить в рукопашную схватку.