Сорокин на пару с Кабановым проворно изготовили с десяток ручных бомб с короткими фитилями. Тем временем их товарищи успели обшарить корабль и собрать в кучу все найденные мушкеты.
Понемногу, по-прежнему стараясь не шуметь, разобрались с бегущим такелажем и, насколько возможно, стали готовить бригантину к отплытию.
— Пора, — сказал Командор, и повернулся к д'Энтрэ и Флейшману. — Как только форт взлетит на воздух, подготовиться к бою, но вступать в него только в случае крайней необходимости. Если через полчаса после взрыва нас не будет, действуйте так, будто нас вообще нет. Отходите от причала, чтобы с первыми лучами солнца выйти в море. Ни в коем случае не медлите. Это приказ.
— Я хотел бы пойти с вами, Серж, — попросил француз. — Такое опасное дело, а я остаюсь в стороне.
— Извините, Мишель. Я вас понимаю, но у вас нет нашей подготовки. Не обижайтесь. Вы отличный воин и командир, но не диверсант. Форт — наше дело. Да и должен кто-то командовать на корабле, — не согласился Кабанов.
— Жаль, — вздохнул шевалье, но спорить не стал, понимая правоту своего нового друга. — Удачи вам!
— Ни пуха, ни пера! — добавил по-русски Флейшман.
— К черту! — тоже по-русски ответил Кабанов, и повернулся к Сорокину и Ширяеву. — Пошли, ребята!
Шпаги они за ненадобностью оставили на бригантине, и в путь пустились почти налегке. У каждого имелся пистолет, хотя только у Кабанова было достаточно патронов к его револьверу, по паре кремневых «игрушек»и по несколько ножей. Под одеждой у всех троих была защитная форма, очень удобная для скрытного передвижения, но плохо совместимая с этим городом. А так — обычные люди этого времени, двое победнее, один — побогаче. Сколько таких компаний они видели сегодня на улицах…
Но это было несколько раньше. Гулянка постепенно затихала. Кто-то наслаждался продажной любовью, кто-то не выдержал чрезмерных возлияний и заснул. Город становился безлюден. Лишь из одного кабака по дороге еще доносились звуки музыки и пьяные крики — видно, там собрались наиболее стойкие, твердо решившие гулять до самой зари. В свете фонаря у входа темнело пять или шесть тел тех, кто не выдержал схватки с зеленым змием и отрубился…
От гавани до форта было рукой подать, и добрались до него быстро. Здесь город уже кончился, и тьма казалась еще гуще, если такое «еще» возможно. Лишь едва заметный свет фонарей кое-где обозначал вершину крепостного вала. Не будь его, пока не упрешься и не заметишь, что перед тобой крепость. Но тьма десантникам была только на руку…
Возле какого-то куста десантники скинули с себя маскарадную одежду, проверили в последний раз, легко ли вынимается оружие, и устремились к валу. Был он крутой, но залезть на него не составило особого труда.
И — началось. Трое диверсантов разделились, и призрачными тенями заскользили вдоль вала. Порою приходилось замирать, кое-где — ползти, местами даже спускаться по внешней стороне, чтобы потом внезапно возникнуть перед очередным часовым, в полудреме ожидающим смены. Не вскрикнул ни один. Стояли — и не стало, словно их и не было.
— Чисто, — шепнул Кабанов, на полукруге встретившись с крадущимся навстречу Ширяевым.
— У меня тоже, — шепотом ответил бывший сержант, вытирая нож куском какой-то тряпки.
Примерную схему форта им набросал д'Энтрэ, и, ориентируясь по ней, они спустились во внутренний дворик, где располагалась дверь к вожделенному пороховому погребу. Внизу тоже обошлось без шума, и лишь последний часовой стоял так неудобно, что вплотную было не подойти. Кабанов метнул ему в сердце один из своих ножей. Солдат молча повалился там, где стоял.
Зато с замком на двери пришлось повозиться. Ключей от него у часовых не оказалось.
Ключей от него у часовых не оказалось. Сбивать — шуму не оберешься, и Сорокин долго ковырялся в нем, действуя шомполом пистолета вместо отмычки, пока замок наконец не щелкнул, и дужка не отошла.
Остальное было элементарно. Вскрыли несколько бочек, одну из них опрокинули, набрали в холщовый мешок ведра три пороха, продырявили его и, начиная от кучи пороха возле опрокинутой бочки, вывели текущей из дырявого мешка черной струйкой вдоль двадцатиметрового коридора пороховую «змейку»к подножию крутой каменной лестнице, ведущей во внутренний двор форта.
— Сколько у нас будет времени? — спросил Ширяев.
— Минуты полторы. Если повезет — то две, — ответил Кабанов, снимая стекло с прихваченного во дворе фонаря и поджигая от теплящегося внутри огонька скрученную тряпицу. — Все наверх. Пора сматываться.
Он наклонился и поджег импровизированный фитиль. Диверсанты выскочили во двор, не забыв прикрыть за собой тяжелую дверь.
— Ходу!
Из форта припустили так, как не бегали уже давно.
В темноте взяли не то направление, и никак не могли обнаружить куст, возле которого оставили одежду. Не сговариваясь, решили бежать через город в чем были, но тут на полнеба полыхнула фиолетовая вспышка и тяжело содрогнулась земля. Десантники инстинктивно бросились на нее, прижались крепче, чем к любимой женщине, и не видя, как сзади взмывают в воздух обломки злополучного форта.
А куст оказался совсем рядом. В свете занимающегося пожара подхватили одежду, торопливо ее напялили и со всех ног бросились к городу.