Кабанов снова улыбнулся. Он попал в век, где понятия не имели о настоящих диверсиях и диверсантах. Даже военные и мысли не допускали, что небольшой группе людей по силам какая-либо серьезная боевая операция, и это неверие лишь увеличивало шансы на успех. Возможно, охрана форта и казалась французам препятствием, однако для диверсанта конца двадцатого века она выглядела лишь жалкой пародией на саму себя, и для человека умелого не представляла особой проблемы.
— Как по-вашему, сколько человек сторожит форт ночью? — спросил Кабанов.
— Точно сказать не могу, но, думаю, что не меньше дюжины. И вы надеетесь справиться с ними втроем? Не забывайте, что они сразу поднимут тревогу и разбудят весь гарнизон, — предупредил шевалье.
— Не поднимут. Покойники всегда ведут себя тихо, — возразил Кабанов. — Это дело техники. Не обижайтесь, Мишель. На моей далекой родине некоторые из нас изучали неизвестную в Европе науку: убивать без шума. Нам часто приходиться воевать с азиатами. Эти войны ведутся не по-джентльменски. Главное — уничтожить врага, а каким способом — не имеет значения.
— Понимаю. Татары — дикий народ, — кивнул шевалье. — Но англичане — хорошие солдаты.
— Пока не замечал. Моряки хорошие, не спорю. Думайте, Мишель. Если вы откажетесь, то мы убежим впятером. Неужели вы хотите провести всю жизнь на плантации? Я ждал лишь, пока заживут мои раны. Теперь они затянулись, и я твердо решил вырваться на свободу. С вами или без вас. Другое дело, что для управления кораблем моих людей не хватит. Решайтесь.
Д'Энтрэ задумался. Разумеется, он не мог представить возможности профессионального солдата через три века — он вообще очень мало знал о Кабанове, — но было в собеседнике нечто такое, что невольно заставляло ему верить.
Разумеется, он не мог представить возможности профессионального солдата через три века — он вообще очень мало знал о Кабанове, — но было в собеседнике нечто такое, что невольно заставляло ему верить. И присущая многим французам авантюрная жилка в сочетании со стремлением как можно скорее избавиться от унизительной несвободы в конце концов взяли вверх.
— Я согласен. Но не знаю, согласятся ли мои люди. Попробую поговорить с ними.
— Надеюсь, среди несогласных не окажется предателей? — спросил Кабанов. — Был же среди апостолов Иуда…
— Исключено. Мои люди — французы, и от всего сердца ненавидят англичан, — заверил шевалье.
— В своих я тоже уверен. В тех, которые здесь. А остальных мы освободим по дороге.
Разговоры д'Энтрэ с остальными продолжались две ночи. На третий день ближе к полудню шевалье сообщил, что все восемнадцать человек согласны рискнуть, но им хотелось бы разработать более реалистичный план.
— Самый реалистичный план — всегда самый дерзкий, — ответил Кабанов. — Хотя бы уже потому, что противник такой дерзости от нас не ждет. Для англичан он станет полной неожиданностью. Главное — быстрота. Тогда они даже не успеют что-либо понять.
— Мои люди тоже не очень верят в ваш план, — заметил француз. — Мы с вами благородные люди, мсье, но они — простолюдины, и лишены дерзости и воображения. Даже я порой сомневаюсь в успехе. Захватить корабль в Порт-Ройале, пиратской столице Вест-Индии, да еще и уничтожить форт!
— Эй, вы что, болтать сюда пришли, или работать? — прервал их проходивший мимо надсмотрщик. — Бича захотелось?
— Когда нас сюда привели, то наших желаний не спрашивали, — не сдержался Кабанов.
— А ты шутник… — недобро усмехнулся надсмотрщик и направился в их сторону.
Подойдя ближе, он лениво сплюнул табачную жвачку, без особой злобы полоснул француза по туловищу и повернулся к Кабанову. Сергей не стал дожидаться продолжения. Он нанес молниеносный удар, и верзила-надсмотрщик повалился замертво, так и не успев понять, что же произошло.
— Черт! — по-русски выругался Кабанов, осознав необратимость случившегося.
Д'Энтрэ с изумлением перевел взгляд с надсмотрщика на товарища по несчастью, и в его глазах вспыхнуло восхищение.
— Вы настоящий мастер, мсье! Убить одним ударом, не имея оружия…
— Ничего особенного, — отмахнулся Кабанов. — Лучше помогите его убрать. Придется начинать все сегодня.
Труп кое-как спрятали в тростнике. Пистолет надсмотрщика, рожок с порохом и мешочек с пулями Кабанов передал своему союзнику.
— Держите, Мишель. Вам это пригодится.
— А вы? — Как бывший солдат, шевалье считал, что трофей принадлежит добывшему его.
— У меня есть. — Нож и револьвер Кабанов всегда носил с собой, хотя и не думал, что придется воспользоваться ими так скоро.
Словно почувствовав, что дело уже началось, рядом беззвучно возник Сорокин и вопросительно взглянул на своего командира.
— Начинаем, Костя, — по-русски сказал ему Командор. — Так уж получилось. Не стерпел, — и перешел на английский. — Главное, не дать никому ускользнуть. В том числе и рабам-неграм. Действовать без шума, стараться не убивать.
Совсем без убийств не обошлось. Один из британцев убил француза, другой успел выхватить пистолет, и Кабанов, упреждая выстрел, метнул в него нож.
Оставшихся трех надсмотрщиков смогли оглушить, а негры не сопротивлялись и покорно сбились в плотную толпу.
Оставив пленных под присмотром французов, Кабанов взял с собой Сорокина и Ширяева и направился к хозяйскому дому. Шевалье и двух его людей он сразу послал в обход на ведущую к Порт-Ройалу дорогу, наказав ни в коем случае не упустить возможных беглецов. На большее, по мнению Сергея, новые союзники пока не годились. Десантник не сомневался в их отваге, однако успех сейчас зависел от других качеств, мало знакомых солдатам конца семнадцатого века.