Название страны вызвало у кабальеро вполне понятное недоумение. Разумеется, они что-то слышали о моей родине, но очень и очень мало. Россия представлялась им какой-то недоразвитой страной на краю света, и для благородных донов она чем-то напоминала столь же таинственную Татарию.
Кто-то тихонько спросил у соседа, неужели у московитов есть море и корабли? Я кивнул своему спутнику, и он, как было условлено, во всеуслышанье объявил, что наша эскадра идет из Архангельска и не преследует никаких особых целей, ни торговых, ни тем более военных. Мы желали бы завязать дружеские отношения со всеми, и главным образом — с подданными Его Католического Величества.
В ответ офицер сказал, что комендант форта дон Мигель и так далее (полного имени я не запомнил) будет рад принять неожиданных гостей в своей резиденции, расположенной неподалеку отсюда.
— Вот видишь, а еще говорят, что незваный гость хуже татарина, — сказал я Аркадию. — Сразу видно, что им не приходилось иметь с татарами никаких дел, а потому и поговорки такой нет. Переведи благородному дону, что мы с благодарностью принимаем любезное приглашение высокоуважаемого коменданта, и будем счастливы с ним увидеться.
Офицер удовлетворился ответом и повел нас в город. Половина солдат двинулась за нами, образовав не то конвой, не то почетную стражу. Хотелось верить, что второе ближе к истине. Не могли же жители города всерьез опасаться подвоха со стороны двух человек!
Первый увиденный мною в жизни латиноамериканский город не произвел на меня приятного впечатления. Дома напоминали здоровенные лачуги, немощеные улицы утопали в грязи, в нос била смесь запахов добротной помойки, отхожего места, жареной рыбы и черт знает чего еще.
Дома напоминали здоровенные лачуги, немощеные улицы утопали в грязи, в нос била смесь запахов добротной помойки, отхожего места, жареной рыбы и черт знает чего еще. Над всем этим висели полчища мух, что при подобном отношении к чистоте ничуть не удивительно. От солдат и их бравого капитана тоже довольно чувствительно несло потом, а их одежда, похоже, никогда не стиралась.
Резиденцией коменданту служил обширный, но довольно обшарпанный дом. Сад перед ним выглядел намного более ухоженным. Сам комендант, крепкий мужчина лет под пятьдесят, встретил нас у двери. С ним был худощавый помощник и полноватый капеллан в коричневой засаленной рясе с весьма набожным выражением на лице.
После неизбежных взаимных представлений и приветствий мы вошли в дом. Внутри преобладало все то же сочетание бардака с роскошью: прекрасные ковры и обшарпанные стены, изящные статуэтки и грубоватая мебель, запах благовоний и застарелая вонь…
Памятуя о религиозности хозяев, мы с Аркашей перекрестились на распятие и сделали вид, будто бормочем молитву.
Капеллан что-то сказал весьма суровым тоном. Мой спутник перевел, что священник интересуется, почему мы иначе крестимся, и на каком языке молимся? Я ответил ему, что Московия — страна православная вот уже семьсот лет, и обряды нашей церкви во многом не совпадают с римской. Капеллан тут же приготовился к спору, но я сразу объявил, что тонкости веры лучше обсуждать с подлинными знатоками богословия, а мы, люди светские, не должны обсуждать слово Божье.
Комендант согласился с нами, сказав, что сейчас не место и не время для религиозного диспута. При всей неоспоримой значимости божественного, мы, к сожалению, находимся на грешной земле, и вынуждены заниматься земными делами.
— Я вас слушаю, — обратился к нам дон Мигель, когда мы удобно расположились в креслах. — Что привело столь необычных гостей в наши края? Признаюсь, я никогда не видел московитов и ничего не слышал об их успехах в мореплавании.
— Успехи эти весьма скромны м не идут ни в какое сравнение с успехами подданных Его Католического Величества. — Я сам не знал, почему называю испанского короля таким титулом. Но испанцы не стали меня поправлять, и я решил, что большой ошибки здесь нет. — Моя страна, стараниями ныне царствующего государя Петра Первого, лишь недавно занялась мореплаванием, и это наша первая экспедиция в Вест-Индию. Путь был весьма дальним. Московия имеет единственный выход к морю, но и тот расположен далеко на севере. Нашей эскадре пришлось сделать большой крюк. Во время шторма корабль, на котором я плыл, погиб возле одного из островов. Милостью Божьей команде удалось спастись, но на нас напали английские пираты. Пришлось преподать им небольшой урок. Нам удалось захватить их бригантину, но это не спасло нас от некоторых проблем. Нам необходимо некоторое количество продовольствия, которое мы бы хотели закупить у вас, как у естественных союзников против британцев. После этого мы отправимся на соединение с нашей эскадрой, а затем вернемся домой.
Дон Мигель задумался. Я почему-то был уверен, что он не до конца поверил моим словам, и ищет в них какой-то скрытый подвох. Возможно, он принял нас за союзников ненавистных ему англичан, за тайных разведчиков флибустьеров, а может, подумал об угрозе, которую могло принести в эти и без того неспокойные воды появление третьей неведомой силы. Я не осуждаю коменданта. Как человек, состоящий на государственной службе и отвечающий за жизнь людей, дон Мигель был просто обязан оценить все возможные варианты, вытекающие из моих лживых сведений.