— Серебро! — отшатнулся вервольф.
— Оно не причинит тебе никакого вреда! — тихонько заверил монах. — Слушай меня…
Конрад пригнулся к лицу брата Бонавентуры и, напрягая слух, умудрился разобрать его последние слова:
— Первый день карнавала, Пьяцца ди Сан-Марко… будь там ровно в полночь… — легкий вздох сорвался с бледных уст старика и отлетел на небо, унося с собой его безгрешную душу.
— Прощай, брат! — тихонько промолвил вервольф, почтительно закрывая остекленевшие глаза усопшего. — Господь с тобой!
Неожиданно крупные кровавые капли, во множестве натекшие на кафельный пол, пришли в движение, стремительно утрачивая вид бесформенного пятна и складываясь в буквы и слова.
— Господь с тобой!
Неожиданно крупные кровавые капли, во множестве натекшие на кафельный пол, пришли в движение, стремительно утрачивая вид бесформенного пятна и складываясь в буквы и слова.
— Бог здесь! — потрясенно прочитал Конрад. — Это что, знамение? Неужели Иисус и вправду выбрал меня на роль своего защитника? Но это же просто невероятно! А как же моя сделка со стригоями, накрылась медным тазом, что ли?
И в это момент что-то тяжело просвистело рядом с его головой.
«Как же я мог забыть про вторую тварь? — попенял себе Майер, одним сильным рывком перебираясь к дубовой стенке барной стойки. — Но, похоже, теперь мне не придется мучаться угрызениями совести по поводу односторонне нарушенного договора. Они нарушили его первыми…», — он едва успел отклониться от брошенной в него тяжеленной кофеварки, вдребезги разлетевшейся возле его ног. Внезапно свет в помещении погас.
«Тварь догадалась вырубить освещение! — мрачно усмехнулся Конрад. — Теперь она попробует воспользоваться темнотой и выбраться из магазина целой и невредимой, чтобы донести своей хозяйке неприятное известие о том, что я встретится с братом Бонавентурой!»
Скорее почувствовав, чем увидев смутную тень, промелькнувшую на фоне тускло отблескивающего окна, рыцарь выглянул из-за стойки и выстрелил почти не целясь. Рев раненой твари ударил по ушам. Отчаявшаяся уйти незамеченной, стригойка обрушилась на него всем своим весом, повалила навзничь и схватила за плечи, стремясь добраться до горла. Конрад сильно ударился затылком но, едва не теряя сознание, успел вогнать кулак в широко раскрытый рот противницы. Клыки твари затрещали. Стригойка сдавленно застонала от боли и попыталась освободиться, выказывая при этом совсем не девичью мощь. Несколько минут они молча боролись в кромешной тьме, перекатываясь по скользкому кафелю, усыпанному осколками разбитой посуды. Выроненный при падении пистолет укатился куда-то далеко. У Конрада все плыло перед глазами, в голове шумело, на языке чувствовался медный привкус сукровицы. Неожиданно он ощутил что-то угловатое и массивное, врезавшееся ему в ребра. Это был серебряный крест, выскользнувший из разжавшихся пальцев мертвого брата Бонавентуры. Собрав последние силы, вервольф схватил подаренный ему раритет и вогнал один из его концов в грудь злобной твари, попав точно в сердце. Стригойка в последний раз щелкнула челюстями, захрипела и вытянулась…
Конрад пошатываясь поднялся на ноги и для подстраховки невежливо пнул распростертое на полу женское тело. Тварь даже не пошевелилась. Лицо ее посерело и странно съежилось, кожа пошла черными пятнами. Стригойка умерла.
— Тьфу, пакость какая! — брезгливо буркнул вервольф, отходя от твари. — Падаль, она и есть падаль!
Он собрал свои разбросанные вещи, отыскал закатившийся в угол пистолет, выдернул нож изо лба второй девицы, ставшей похожей на обуглившуюся головешку, обтер салфеткой серебряный крест и бережно повесил его себе на шею, спрятав под джемпер.
— Вот вам и вся наглядная разница между терминами «блондинка» и «светлая голова», — насмешливо изрек он, наступая каблуком на прядь белокурых волос. Локон тут же распался серым вонючим прахом. — Послали блондинок на войну, а они, дуры, и рады стараться, — философски ухмыльнулся вервольф. — А я ведь говорил: война — отнюдь не женское дело! Хотя какие же они женщины? На такую тварь даже у меня не вста…
Ночную тишину прорезал вой приближающихся полицейских сирен.
— Явились, и году не прошло! — иронично подметил рыцарь.
Он неторопливо пошарил за прилавком и бесцеремонно выбрал початую бутылку отличного шотландского виски.
— Ну, за прекрасных дам и прочих мифических персонажей! — Майер отсалютовал бутылкой двум кучкам праха, оставшимся от стригоек, и сделал несколько больших глотков. А затем вышел из разгромленного магазинчика, по-хозяйски широко распахнув входную дверь.
Глава 3
Вечерняя Венеция встретила нас отнюдь не хлебом и солью, а штормовыми порывами пронизывающего ледяного ветра и плотной завесой дождя со снегом, летящего с хмурого грязно-серого неба, затянутого низко нависщими тучами. Я сердито подняла лицо вверх, и обрадованная столь пристальным вниманием стихия не пожадничала, умыв его обильной порцией воды и снега.
— Ну и сырость, дьявол бы ее побрал, — ворчливо констатировала Оливия, собирая мокрые косы в один увесистый пучок и скручивая их на затылке. — Так и закрякать недолго!