Старик судорожно затряс немощной головой, щуря подслеповатые глаза.
— Что угодно вашей светлости?
Андреа высокомерно хмыкнула:
— А ты не глуп, лавочник! Я начинаю верить, что твои зрачки еще не разучились отличать представителей благородного рода от обычных туристов, наводнивших древний город.
Распухшие пальцы хозяина суетливо зашевелились, извлекая из недр нагрудного кармана неряшливо скомканный грязный платок. Старик натужно отхаркнул вязкие нити мокроты и небрежно обтер вялые губы. Андреа брезгливо отодвинулась.
— Это не остатки зрения мне помогают, благородная синьора! — лукавая улыбка осветила сморщенное лицо. — Это чутье, весьма обострившееся за истекшие девяносто лет. Именно оно и позволяет мне безошибочно угадать щедрого покупателя, способного заплатить достойную цену за главную жемчужину моей коллекции…
— Покажи! — невозмутимо приказала стригойка.
Старик мучительно долго шарил под прилавком, тяжело грохоча створкой потайного сейфа, и наконец выложил перед ней продолговатый бархатный футляр роскошного золотистого цвета. Андреа ощутила острое подобие кратковременного электрического импульса, уколовшего ее в самое сердце. То был неоспоримый знак предвидения, сопровождающий случайные стечения обстоятельств, призванные непредсказуемо изменить нашу жизнь. Руки стригойки, действуя самостоятельно, но совершено осмысленно, жадно потянулись и откинули крышку футляра.
Он покоился на парчовой подкладке, испуская столь ослепительное сияние, что Андреа восхищенно зажмурилась, едва смея дышать. Старик глухо хохотнул, вполне довольный произведенным на покупательницу впечатлением. Это был фиал — полый сосуд, выточенный из цельного куска горного хрусталя, безупречно прозрачного и чистого, словно вода в роднике. Небольшой — величиной с ладонь, и имеющий непривычную форму креста с петлей на верхнем конце. Андреа узнала его мгновенно: анх — египетский символ вечной жизни. Поперечная перекладина заканчивалась двумя резными пробками, закрывающими отверстия, предназначенные для вливания жидкости. Внутри сосуда шла едва видимая переборка, разделяющая резервуар на две симметричные половины. Стенки прозрачного флакона украшали овальные картуши с заключенными в них иероглифами. Не веря собственным глазам, Андреа разобрала архаично прописанные имена Исиды и Нефтиды.
— Что это, старик? — стригойка крепко сжала пальцы, не решаясь отпустить загадочный раритет. — Я знаю, эта вещь была создана задолго до возникновения христианского мира…
Старик умиленно промокнул слезящиеся глаза.
— Приятно встретить истинного ценителя! Прекрасная синьора знакома с египетской культурой?
— Более или менее, — коротко призналась девушка.
— О, тогда я расскажу! — радостно оживился хозяин, лицо его перекосилось, словно у одержимого бесами.
— Великая праматерь земли Кеми — богиня Исида стала изначальным прообразом Богоматери христиан, а сын ее Гор, зачатый непорочно — один в один Спаситель наш Иисус Христос…
— И что? — грубо перебила его Андреа, содрогнувшись всем телом при упоминании имени Господа.
Но старик не заметил, или сделал вид, что не заметил произошедшего, и вдохновенно продолжил:
— Исида и ее единоутробная сестра Нефтида олицетворяли две противоположные половины всего сущего — Свет и Тьму. Влив свою кровь в разные части фиала, они увидели — что переборка внутри сосуда растворилась, а соки их жизней смешались воедино, образовав раствор, ожививший убитого Осириса и даровавший ему власть и посмертное существование…
Услышал заветное слово «кровь», стригойка напряглась, как охотник, почуявший дичь.
— Старик, твоя история напоминает детскую сказку!
Хозяин эпилептично затрясся и разгневанно сжал кулаки, усеянные пигментными пятнами.
— Каждая сказка содержит долю истины! А вам известно ли, что Иосиф Аримафейский — тот, кто собрал кровь, истекающую из ран Христа, висящего на кресте, дал женам-мироносицам странной формы сосуд с елеем, коим они помазали бездыханное тело Господа… — парадоксы, вылетающие из слюнявого рта, подвергали сомнению душевное здравие их автора.
— А после этого назаретянин воскрес и обрел невиданное доселе могущество… — шокировано протянула Андреа. Интуиция ей подсказывала, что старик искренне верит в каждое произнесенное им слово.
Рассказчик безмолвно кивнул, а потом снова торопливо затараторил, захлебываясь и глотая звуки:
— По легенде, именно этот сосуд помог царице Хатшепсут захватить власть, отстранить от престола молодого фараона Тутмоса и единолично править целые двадцать лет. А потом одна из прислужниц царицы выкрала фиал и передала его царю. Это стало концом Хатшепсут… Позднее фиал в форме анха унаследовал Эхнатон, фараон-отступник. Именно страх перед силой древнего раритета заставил его отвернуться от Исиды и Осириса и стать приверженцем бога солнечного света Атона. Но Исида отомстила. Колесничий Эйе обманно завладел фиалом, сверг династию, построившую новую столицу — Амарну, и вернул прежних богов. Говорят, фиал был тайно захоронен в могиле побочного сына Эхнатона — царевича Сменхкарры. А много лет спустя этот же сосуд нашел потрясатель вселенной Александр из рода македонских царей…