Но уже через полчаса я вновь пылала негодованием и захлебывалась ненавистью. Да ведь он мной попользовался! Нагло, скабрезно и развратно. Снасильничал в свое удовольствие и ушел, бросил! Значит, не так уж много я для него и значу. Да еще велел — сиди здесь! А кто его знает, что там сейчас на улице творится? Мой телефон разрядился и не работает. Друзья меня наверняка потеряли и пребывают в беспокойстве. Да и живы ли они вообще? Оставляя меня здесь, Конрад не понимал главного: мой удел — отнюдь не любовь! Мое высшее предназначение — служить делу Господа и охранить мир от власти злобных стригоев. Хотя на этой стезе я пока особенно не преуспела. Но именно ради этого преждевременно скончалась моя мать, а отец принял на душу неискупимую тяжесть смертного греха. И как я могла теперь не оправдать их чаяния, предать идеалы и постулаты веры? Допустить воцарение власти Тьмы и гибель всего человечества. О, если плотская земная любовь идет в разрез с моими принципами, то я выжгу эту любовь из своего слабого сердца и предам ее вечному забвению…
Я сбросила рубашку Конрада и метнулась в ванную комнату. Встала под горячий душ, радостно принимая тугие струи воды, ударившие мне в спину и плечи — струи, очищающие тело и врачующие израненную душу. И как я посмела забыть — стригои начали войну, жестокую и кровавую битву за выживание своего рода. Но кто же выступит на стороне людей? Время ли сейчас для любви? Любовь — это грех неискупимый, это Ад и соблазн дьявольский. Гнать ее из сердца нужно, гнать… «Не верь Конраду, Селестина! Он обманщик, лицемер и насильник. Он — оборотень! Какое тебе дело до сумасбродного мужчины с гибкой психикой, более озабоченного личными переживаниями, чем волей Господа, понадеявшегося на него», — внушала я себе. Вода звонко стучала по кафельным плиткам, диктуя ритм и слова:
Истекает сердце кровью,
Не найдя в душе ответ.
Я в погоне за любовью
Растоптала правды свет.
Я в надежде на сближенье
Слепо вверилась тебе,
Потеряла уваженье
К людям и к самой себе.
Ты игривый как мальчишка,
Что тебе моя слеза?
Та короткая интрижка
Не смутит твои глаза
Ты обмолвился с улыбкой:
«Согрешить я не боюсь!
С совестью своею гибкой
Как-нибудь договорюсь!»
Я же в муках погибаю,
Очернившись навсегда,
Растекаюсь, пропадаю,
Будто вешняя вода.
Прибегаю к пустословью,
По ночам пишу стихи,
Распаленная любовью,
Славлю прежние грехи.
Прибегаю к пустословью,
По ночам пишу стихи,
Распаленная любовью,
Славлю прежние грехи.
Наклонившись к изголовью,
Плачет ангел-сирота.
Не гоняйтесь за любовью —
В Ад ведут ее врата.
Я вышла из душевой кабинки и приблизила свое бледное, удрученное раскаянием и терзаниями нечистой совести лицо к зеркалу над белой фаянсовой раковиной. В стекле отразились взволнованно расширенные зрачки и решительно сжатый рот. Я приняла решение. Разве не ради этого я спасала Грааль и шла через ночной, окутанный вьюгой город к госпиталю Святой Анны, разве не ради этого обнажила клинок против графа Деверо? Господь поверил в меня, и я не имела права подвести его, оказаться слабой и трусливой!
— Боже, помоги! — тихонько шепнула я. — Укажи дальнейший путь, даруй подсказку.
Неожиданно на запотевшей поверхности зеркала возникла четкая линия, словно проведенная невидимым пальцем. Я ошеломленно замерла. А линии все прибавлялись и прибавлялись, складываясь в слова и буквы.
«Бог здесь!» — гласила чудесная надпись.
— Спасибо, Господи! — возликовала я, мысленно посмеиваясь: «Ну почему, по версии обывателей, если мы говорим с Богом — то это молитва, а если Бог с нами — шизофрения!»
Внезапно раздавшийся телефонный зуммер вывел меня из состояния религиозного экстаза. Это дребезжал мой сотовый, который я неведомо зачем притащила с собой в ванную комнату. На экранчике появился текст сообщения:
«Иди на кладбище. Поторопись. Доброжелатель».
Адрес отправителя не определялся.
«Кто бы это мог быть? — размышляла я, закрывая раскладушку. — Помнится, подобное сообщение мне присылал Гонтор де Пюи. Но ведь сейчас он мертв. Впрочем, чего я раздумываю? Прошлая эсмээска не причинила мне вреда! А мне сейчас практически неважно, с чего начинать. Своих-то идей у меня нет…»
Даже не задумываясь о том, что стану делать в столь мрачном месте, да еще с учетом надвигающейся ночи, я пулей вылетела из ванной. Собрала разбросанное по квартире оружие, нашла теплую водолазку Конрада, оказавшуюся мне чересчур длинной и широкой. Но, за неимением лучшего, я напялила на себя эту балахонистую одежку, натянула свои заботливо высушенные оборотнем брюки, обулась и застегнула порванную на рукаве куртку. В прихожей мне бросилась в глаза фотография задорно хохочущего вервольфа, снятого на фоне какой-то роскошной машины с хищно-обтекаемыми очертаниями корпуса.
«А ведь он велел сидеть здесь и не высовываться», — запоздало мелькнуло в голове.
— Ага, как же, жди! — язвительно фыркнула я, щелчком пальцев сбивая фотографию на пол. — Еще не хватало слушаться какого-то бобика блохастого! — я злорадно запнула фотографию под шкаф и вышла из квартиры, мстительно захлопнув дверь у себя за спиной.
Даже самые умные и проницательные женщины нередко под влиянием эмоций и обиды склонны совершать неоправданно глупые поступки. Сейчас мной руководило наиважнейшее чувство, затмевающее все и вся — желание отомстить своему легкомысленному обидчику. «Вот пойду да суну голову в пасть к стригоям, и пусть всем будет плохо!» — эгоистично ликовала я, прыгая через ступеньку вниз по лестнице. При этом под многозначительным словом «всем», подразумевался в первую очередь, конечно же, он — Конрад. О возможных плачевных последствиях своей лихой выходки я в тот момент как-то не задумывалась, изрядно подстегнутая так удачно подвернувшейся возможностью досадить любимому, а также открыто высказанной Божьей поддержкой, идеально совпавшей с моим порывом.
О возможных плачевных последствиях своей лихой выходки я в тот момент как-то не задумывалась, изрядно подстегнутая так удачно подвернувшейся возможностью досадить любимому, а также открыто высказанной Божьей поддержкой, идеально совпавшей с моим порывом. Увлекшись, я начисто забыла первое правило экзорциста: на Бога надейся, а сам не плошай! Впрочем, большинство мужчин вообще отказывают женскому полу в наличии хотя бы малейших задатков умственных способностей. Но ведь если бы все женщины рождались на свет одинаково уравновешенными, педантичными и предсказуемыми то, наверное, это было бы так скучно!
В мире существует невообразимое множество омерзительнейших хищных тварей, весьма охочих до горячей человеческой крови. Список подобных существ можно продолжать бесконечно — начав с обычных волков и закончив пресловутыми стригоями. Но, пожалуй, самым главным и жестоким охотником за бренной плотью и бессмертной душой человека является сама жизнь. Именно она ненасытно и неразборчиво, ежедневно и еженощно без устали перемалывает груды испуганно трепещущего человеческого материала, поддерживая ровное пламя в бездонной топке бытия. И эта страшная безликая махина не знает передышки, не признает праздников, не соблюдает выходных. В дело идет все: вещественное — кости и мышцы, ногти и волосы, а вместе с ними и невещественное — поступки и помыслы, подвиги и преступления, песни и стихи. Жизнь не брезгует ни молодыми, ни старыми; не делает исключения для красивых или безобразных. Иногда размеренный аппетит Молоха разыгрывается, и в мир приходят эпидемии, войны и катаклизмы, до предела переполняя жерло чудовищной печи. Но, как и при работе любого механизма или организма, в процессе функционирования жизнь исторгает массу плохопереработанных отходов, нуждающихся в быстрой утилизации. И людям пришлось взять на себя скорбную обязанность добровольных уборщиков, предавая земле, воде или огню то, что не смогла переварить прожорливая машина жизни. Так возникли кладбища, существсующие повсюду, где живут и умирают люди.