— А то ж! — серьезно закончила Оливия, подмигивая с заговорщицким видом.
Крутой спуск закончился, резко перейдя в небольшую, заросшую низкорослыми вишневыми деревьями лощину. Я всегда считала это укромное местечко самым красивым на всей территории аббатства. Но так было до сегодняшней ночи. Стригои не пощадили тонкие раскидистые стволы, густо усеянные первыми, едва отошедшими от зимней спячки листочками и пышными гроздьями божественно благоухающих, нежных бело-розовых бутонов. Посетив в последний раз мастера Кацуо, я запомнила его ухоженный садик именно таким — буквально охваченным неповторимой вьюгой только что распустившихся цветов сакуры. Никогда в жизни я не видела более прекрасного зрелища. Но так было до сегодняшней ночи. Потому что сейчас мирная картина изменилась разительно. Стволы деревьев почернели и обуглились, а от изящного домика осталось несколько убогих головешек, еще курившихся едким черным дымком. Моя трепетно взлелеянная сказка погибла безвозвратно. А чуть поодаль от того места, где ранее начинались ступеньки крыльца — лежало тело моего учителя, грубо прошитого длинной пулеметной очередью. Сухонькая ладонь старика все еще упрямо удерживала рукоять старинной катаны, оставшейся верной своему хозяину даже после смерти. Так вот о какой неразрывной связи меча и человека втолковывал мне учитель! Лицо сенсея Кацуо носило отпечаток искреннего удовлетворения и странной покорности судьбе. Так обычно выглядит человек, честно выполнивший возложенную на него миссию. Я глухо вскрикнула и упала на колени подле трупа великого мастера иайдо. Он все-таки не отступил, не сдался, а дорого продал свою жизнь. Рядом с почти разорванным пополам телом старого японца небрежно валялись три обезглавленных трупа, скорчившихся и безобразных, еще сжимавших в руках обнаженные рапиры. Видимо, лишь огнестрельное оружие смогло противостоять мастерству опытного самурая.
Губы мои задрожали, слезы горя выступили на глазах и потекли по щекам, превращаясь сначала в два ручья, а затем и в бурный поток. Я зарыдала в голос, не в силах сдержать отчаяния, вызванного гибелью любимого учителя, ставшего для меня другом и воспитателем.
— Идем! — жалобно попросила Оливия, подхватывая меня подмышки и насильно поднимая на ноги. — Нас догоняют. Не думаю, что Кацуо одобрит, если ты разделишь его участь. Я уверена, он готовил тебя не для этого.
— Прощайте учитель! — тихо произнесла я, наклоняясь к мертвому телу, в последний раз целуя его в лоб и закрывая веки выпуклых черных глаз, задумчиво смотрящих в небо. — Пусть примет вас богиня Аматэрасу, наша лучезарная покровительница. А я, — я подняла голову к блекнущим звездам, предчувствующим скорое приближение рассвета, — я отомщу …
— Идем! — торопила меня ангелица. — Ему уже ничем не поможешь!
Я еще раз оглянулась на развалины покинувшей меня сказки, пытаясь посильнее ожесточить осиротевшее сердце, и побежала дальше. О, клянусь — когда-нибудь я найду того, кто убил сенсея Кацуо и самолично прослежу, чтобы его черная душа отправилась прямиком в Ад!
Приближаясь к тому месту, где я обычно оставляла машину, мы услышали лишь пронзительный визг шин и удаляющийся рев двигателя.
— Они успели! — улыбнулась валькирия. — Это хорошо!
— А мы? — спросила я.
— Это хорошо!
— А мы? — спросила я. — Думаешь, я не ошиблась и Уриэль нас не подведет?
— Ну-у-у, — злопамятно протянула подруга, — я бы не стала излишне полагаться на этого хвастуна и бабника, но кажется — ты оказалась права, смотри! — она откинула в сторону несколько наваленных на дерево ивовых веток и восхищенно присвистнула. — Этот пижон Уриэль всегда выбирает самое лучшее!
Я подошла ближе. В тени низкорослого бука, почти склонившегося к земле и образовавшего своей пышной кроной некое подобие естественного гаража, стоял великолепный «Кавасаки-Вулкан» — мощный мотоцикл с объемом двигателя в полторы тысячи кубических сантиметров. Призывно поблескивали никелированные детали, хищно серебрились обтекаемые бока грациозно вытянутого корпуса, призывно темнело удобное сиденье — обтянутое натуральной кожей. Идеальное слияние красоты, силы и скорости.
— Это же зверь, а не машина! — влюбленно выдохнула Оливия. — И бензину полный бак и ключ на месте. Едем!
— А ты умеешь его водить? — опасливо спросила я, усаживаясь на второе сиденье и обхватывая подругу за талию.
— Спрашиваешь! — усмехнулась Оливия, опуская стекло шлема. — Держись крепче! Ну что, покажем стригоям высший пилотаж?
Я проказливо ухмыльнулась.
— Нас могут убить. Ты не боишься? — наиграно равнодушно спросила Оливия, выжимая рукоять газа. Мотоцикл взревел, будто все демоны Ада.
— Не боюсь! — выкрикнула я, наклоняя голову и пряча лицо за плечом подруги. — Лучше семь раз погибнуть, чем один раз подохнуть!
— Ну, тогда аллилуйя, как любит говорить Нат! — рассмеялась Оливия. — С нами — Бог!
Сухие комья земли веером брызнули из-под колес, ветер ударил мне в лицо, заставляя прижмуриться от удовольствия. «Вулкан» подпрыгнул как живой и могучим рывком вынес нас из лощины, навстречу приближающимся преследователям.
Наше эффектное появление верхом на впечатляющем стальном коне стало полной неожиданностью для совершенно не ожидавших ничего подобного стригоев. А они-то наверняка уже праздновали победу, загнав нас в укромную лощину, заканчивающуюся хорошо просматриваемыми склонами двух холмов, образующих закрытый тупик. Стригоев было четверо. Распрекрасный граф Деверо собственной персоной в роли главнокомандующего, вооруженный лишь рапирой, а с ним — трое тяжело оснащенных боевиков, один из которых небрежно держал на плече ручной армейский гранатомет. Мы встретились лоб в лоб. Сворачивать оказалось некуда.