— Синьор, вам требуется что-то еще?
— Ваше постоянное внимание, Мария! — Майер галантно поцеловал наманикюренную ручку девушки, прочитав имя на прикрепленном к форме бейджике.
Стюардесса поощрительно зарделась.
— Это моя работа!
— Почему в аэробусе так много свободных мест? — спросил Конрад, подозрительно разглядывая почти пустой ряд кресел.
Блондинка замялась.
— Компания не разрешает нам разбалтывать засекреченную информацию!
Майер состроил умильное лицо, достал из бумажника крупную купюру и засунул ее в нагрудный карманчик на щегольском жилете стюардессы, заодно нежно прикоснувшись к пышной груди, туго обтянутой вишневой материей. Мария обрадованно улыбнулась.
— Вы только меня не выдавайте! — кокетливо попросила она.
Майер изобразил пальцами короткий шутливый жест — удавлюсь, но не выдам.
Девушка игриво рассмеялась и склонилась к его уху.
— Все рейсы отменены! — она сделала большие глаза. — Не именно в Венецию, а вообще — все! Погода стоит нелетная. Но нашему первому пилоту потребовалось срочно попасть в Венецию, у него там жена рожает. А поскольку начальник аэропорта его тесть, то… — она насмешливо фыркнула. — Блат и родственные связи — великая сила, пусть и в нарушение всех инструкций. Приготовьтесь, потрясет нас изрядно! — и Мария пошла вдоль по проходу, вызывающе виляя бедрами в расчете на внимание Конрада.
Но Майеру стало не до девицы. «Повезло! — почти поверив в сопутствующую ему удачу решил он, опуская голову на подушку и устало закрывая глаза. — Не гнал бы так машину, вообще бы не успел на самолет и застрял бы в Риме до наступления конца света! — он мысленно хмыкнул, удивляясь столь странной ассоциации, пришедшей к нему невесть откуда. — Неужели эта непогода предвещает что-то страшное? — в тот же миг нос самолета провалился вниз, очевидно, попав в воздушную яму. Желудок Конрада взбунтовался, стремясь вытолкнуть из себя ром и оливки. — А точно ли мне повезло? — скептично подумал вервольф, поспешно сглатывая горькую слюну. — Ну, впрочем, это выяснится после посадки, если мы не разобьемся раньше!» — и из чистого упрямства он заказал второй бокал спиртного.
Конрад стянул с головы надоевшую мокрую шапку и приложил ладони к горячей керамической чашке с кофе. Напиток оказался обжигающим. Верфольф сначала с сомнением посмотрел на рюмку с коньяком, взвешивая — а резонно ли выливать благородный «Мартель» в крутой кипяток, и как эта процедура может отразиться на вкусовых качествах самого коньяка? Но потом он решил не возиться и практически залпом проглотил все пятьдесят граммов ароматной жидкости, имевшей приятный цвет жженого сахара. Огненный, маслянисто обволакивающий комок медленно прокатился по пищеводу и камнем ухнул в желудок, взорвавшись там праздничным фейерверком мгновенно согревающих брызг. Жуткий холод, до этого момента беспощадно терзавший все тело рыцаря, немного отступил. Конрад расслабился, вольготно закинул обутые в высокие ботинки ноги на соседний стул и с интересом осмотрелся. Ничего особенного — обычный кафетерий средней степени паршивости, а точнее — банальная забегаловка. Правда, не без знаменитого венецианского колорита — по стенам развешаны пестрые маски, изображающие обязательных участников карнавального шествия: важного Дотторе, шебутного Арлекина, красотку Коломбину, унылого Носарио и еще кого-то, чье имя вервольф давно запамятовал. За столиком напротив прикорнула неопрятная, расплывшаяся личность неопределенного пола, по уши укутанная в клетчатый красный шарф и мрачно уткнувшаяся в полупустую пивную кружку. У стойки бара грациозно примостились две малолетние красотки, соблазняюще посматривающие на Конрада из-под завесы пушистых пергидролевых кудрей. Да еще хлопочет в углу официантка, передавшая на кухню заказ на облюбованную рыцарем пиццу с копченой колбасой. За окном, на улице — ни души, лишь мокрый снег лепит в стекло, да глухо ревет распоясавшийся ветер. Девицы опять искоса взглянули в сторону Конрада, сблизили крашеные головки и тихонько зашушукались. «Странно, — обеспокоенно подумал вервольф, все пристальнее вглядываясь в стройные девичьи фигурки. — Выглядят обе малышки от силы лет на шестнадцать. Таким давно уже полагается третий сон дома досматривать в обнимку с плюшевыми мишками и зайками. И о чем только думают их роди…» — и тут холодная волна интуитивного предчувствия опасности внезапно обдала его спину, разом сменив расслабленность на привычную настороженную собранность. Потому что одна из девиц неосторожно стрельнула случайным взглядом, и Майер увидел нечеловечески красный глаз, пылающий, словно раскаленный уголь. Стараясь не подавать виду, что он заметил промах твари, рыцарь медленно и незаметно вытянул из ножен острый охотничий нож и положил его рядом, за бедро. Он немного напрягся, гадая, что следует предпринять дальше, как вдруг события начали разворачиваться с невероятной скоростью, совершенно не оставляя времени на размышления…
Люди часто огорчаются, допуская смешные ошибки, но еще чаще — смеются, совершая серьезные. Смеяться Конрад любил — конечно, если для этого выдавался подходящий повод. Иногда он даже говорил, что именно не утраченное за столетия чувство юмора и помогло ему не только выжить, но и остаться человеком.
Иногда он даже говорил, что именно не утраченное за столетия чувство юмора и помогло ему не только выжить, но и остаться человеком. Но у сидящих за стойкой тварей склонность к шуткам отсутствовала напрочь. Как и способность просчитывать ближайшую перспективу и последствия совершаемых ими поступков. Что, в принципе, оказалось весьма на руку сообразительному вервольфу.
Контролируемую до этих пор ситуацию испортил толстый краснолицый здоровяк, некстати вывернувшийся из ведущей на кухню двери. Хмурым взглядом он окинул крохотный зал кафетерия, поймал в фокус бомжеватую личность с пивом и недовольно скривился. Уперев в бока пудовые кулачищи, мужчина нарочито медленно двинулся к столику и угрожающе завис над обладателем потрепанного шарфа.