— Ну, вот и все, — ликующе возвестил стригой, прихрамывающей походкой приближаясь ко мне и занося рапиру над моей непокрытой головой. — Не знаю, куда ты попадешь — в Рай или в Ад, но это произойдет прямо сейчас, — он широко размахнулся…
Будто в замедленной съемке, я увидела плавно опускающийся на мою голову клинок… Оцепенелое тело отказывалось повиноваться, превратившись в неподвижную статую.
И тогда я обреченно зажмурилась, мысленно вознося молитву своему Создателю, прося или помочь мне, или же придать силу для того, чтобы встретить смерть без страха и сожаления. Моя скорая гибель казалась неминуемой.
Внезапно раздался негромкий звук пистолетного выстрела. Между потрясенно расширенных глаз графа появилась аккуратная дырочка, из которой выплеснулась струйка темной крови. Стригой уронил рапиру, неустойчиво покачался пару мгновений, слепо повел руками и тяжело рухнул в снег. Он был мертв.
Терпение вервольфа закончилось в тот самый критический момент, когда раненый стригой занес рапиру над головой полупарализованной Селестины. Хорошо знакомый с принципами стригойской магии, он сразу понял, что стилет графа, поразивший плечо экзорцистки, нес на себе какое-то сильное и страшное заклинание, сумевшее частично пробить даже защиту Божьего слова. Времени на промедление не оставалось. Конрад поднял пистолет, заряженный пулей — освященной в самом Ватикане, и выстрелил не раздумывая. Так бесславно завершилась многовековая жизнь великого стригойского графа, правой руки и возлюбленного повелительницы Андреа, наследницы духа Дракулы. Спонтанный поступок Конрада в миг поставил под угрозу его дальнейшее существование, сделав из него объявленного вне закона парию, на которого вскоре начнут охотиться представители всех кланов без исключения. Но он не думал об этом.
Я ползла на коленях, натужно ворочая свои непослушные, внезапно ставшие будто бы чужими плечи. Но сразивший меня паралич усиливался, охватывая тело целиком. Я все слышала, все понимала, но была не в силах вымолвить хотя бы словечко, и даже пальцем не могла пошевелить. Я ткнулась носом в снег и осталась лежать на животе, не зная, чего мне ждать дальше? Этот третий воин, неожиданно вмешавшийся в поединок, — кто он, враг или друг?
Возле моей головы проскрипели неторопливые, размеренные шаги. Сильные руки бережно обхватили меня за талию и подняли с промерзшей земли. Совсем близко я увидела губы красивого очерка, раздвинувшиеся в радостной улыбке, и темные, опушенные густыми ресницами карие глаза.
— Ай-яй-яй, — укоризненно произнес мужчина, перехватывая меня поудобнее и прижимая к своей груди. — Сладкая моя, ну что у тебя за дурная привычка попадать в передряги и связываться с извращенцами? — он мотнул головой в сторону бездыханного стригоя. — Ты уж поверь моему опыту, этот тип всем извращенцам извращенец! Причем, с жуткими сексуальными странностями, настоящая находка для Фрейда. И сколько еще раз я должен тебя спасти, чтобы ты угомонилась и перестала рисковать жизнью? — непоследовательно спросил он, заботливо усаживая меня на скамейку. — Что, будем молчать и глазки строить?
Но я вовсе и не думала строить ему глазки, мне плакать хотелось от счастья. Потому что я мгновенно узнала своего нежданного спасителя. Это оказался именно он — мой ночной рыцарь, отдавший свою теплую куртку. Тот, о ком я думала почти непрерывно — мой возлюбленный, мой герой!
— Что-то с тобой не то творится, рыженькая! — обеспокоенно подметил мужчина, наклоняясь и заглядывая мне в глаза. Он деликатно протянул руки и доверху застегнул молнию на моей куртке. Его взгляд на один краткий миг заинтересованно скользнул по туго натянувшемуся на груди свитеру:
— Да-а-а, за добро нужно стоять грудью и ничего с таким бюстом в тылу отсиживаться! — нескромно пошутил он и добавил уже намного серьезнее: — Только не следует при этом забывать, что женская грудь совсем для других, более мирных целей предназначена! Если согласна — пошевели веками…
Я старательно зажмурилась.
— Отлично, реакция есть — значит, и дети будут! — довольно хохотнул мужчина.
— Отлично, реакция есть — значит, и дети будут! — довольно хохотнул мужчина. — Кстати, меня зовут Конрад! — он легонько сжал мою неподвижную кисть. — А про тебя я и так все знаю, ты — Селестина! Ну вот и познакомились, однако!
Я недоумевала, откуда он мог меня знать?
— Ты подожди немного, — попросил Конрад, — я сейчас тут малость приберусь и пойдем домой.
Он вынул из укрепленных на поясе ножен здоровенный тесак и одним мощным ударом отрубил голову мертвого графа.
— Фу-у-у, — он поднял ее за длинные волосы, — прости, Рауль, но друзей из нас не вышло.
Голова, кувыркаясь, полетела в сугроб.
«Друзей? — мысленно ужаснулась я. — Они что, раньше общались?»
Конрад нашел мой кэн, подобрал роскошную рапиру убитого графа и хозяйским жестом повесил ее к себе на плечо.
— А нечего добру пропадать! — буркнул он, снова беря меня на руки и размашисто шагая по площади. — В буржуйском хозяйстве все сгодится. Давай-ка мы с тобой ко мне двинем, будем водку пить и безобразия хулиганить.
Он нес меня легко, будто невесомое перышко. Я слышала, как бьется его могучее сердце — ровно и ритмично, словно мотор. Мое замерзшее лицо согревалось от его теплого дыхания. И мне показалось — ни одна сила в мире не сломит этой железной воли и непоколебимой уверенности в себе, не согнет широких плеч. Рядом с ним мне стало удивительно хорошо и уютно. Конрад источал убаюкивающую ауру безопасности и надежности.