На сухом лице рыцаря отразилось сомнение:
— После того, как Андреа узнает все правду, ее будет уже не остановить!
— После того, как Селестина узнает всю правду — и ее будет уже не остановить! — в тон ему ответил Верховный понтифик.
— Дочь Тьмы против Дочери Господней? — скептично вздернул бровь Гонтор де Пюи. — Сестра против сестры? А мы? Неужели мы тоже последуем их примеру и нарушим установленное перемирие?
— Никогда! — возмущенно выкрикнул Бонифаций, призывно протягивая над столом свою холеную ладонь. — Видит Бог, этот мир обошелся нам слишком дорогой ценой. Предлагаю объединить усилия…
— Согласен! — старый альбигоец принял предложенную руку и скрепил договоренность чистосердечным пожатием. — Мир нужно сохранить любой ценой и ни в коем случае не допустить начала новой войны. Только по силам ли это нам, двум старикам?
— «… и наступит смутное время. Воссияет на небосклоне звезда по имени Полынь — предвестница конца света. Разверзнутся хляби небесные, хлынут из Ада исчадия тьмы, а мертвые восстанут из могил. И явятся на землю дети Сатаны в сопровождении демонов своих, не убоясь карающих мечей ангелов смерти. Но выйдет против них Дщерь Господня, зачатая во грехе и несущая наследие падшей крови, но чином архангельским осененная. А в руках у нее будут ключи от Рая и Ада. И никому не ведомо — спасет ли она от гибели Царство Божие и человеческое, или же наоборот — приблизит наступление Апокалипсиса…» — торжественно процитировал папа. — Все во власти Господа, друг мой!
— Аминь! — тихонько и немного виновато закончил стригой.
Большую часть свечей уже потушили, и Круглый зал почти опустел. Вереница ангелов, облаченных в белые ритуальные одежды, неслышно покинула тайное убежище, всего несколько минут назад ставшее безмолвным свидетелем трагических событий, разыгравшихся не без моего посильного участия. Мы торжественно сидели вокруг гранитного куба. Я — растерянная и расстроенная, едва начинавшая осознавать катастрофические последствия произнесенных мной слов, серьезно сосредоточенный Гавриил и отец Ансельм — безмятежный и светло радостный.
Я первой не выдержала затянувшегося молчания.
— Это что же получается, — сипло выдавила я, смущенно отводя глаза, — я только что объявила войну стригоям?
Архангел протестующе громыхнул своими сверкающими доспехами.
— Не казнись понапрасну, Селестина. Ты единственная из всех нас смогла найти нужный, точный и предельно краткий ответ на наглые угрозы стригоя! Он ведь четко дал понять — кровососы не собираются мириться со сложившимся раскладом сил и требуют срочного передела полномочий.
Ты единственная из всех нас смогла найти нужный, точный и предельно краткий ответ на наглые угрозы стригоя! Он ведь четко дал понять — кровососы не собираются мириться со сложившимся раскладом сил и требуют срочного передела полномочий. А самое страшное то, что они откуда-то узнали о святом Граале, хранящемся в аббатстве, и скорее всего уже не остановятся ни перед чем, а попытаются немедленно захватить древнюю реликвию!
Отец Ансельм коротко кивнул, полностью поддерживая Гавриила.
Я почти физически ощутила, как волосы мои встают дыбом, не выдержав напора закипающих от умственного напряжения мозгов.
— Стоп! — я едва удерживалась от истеричного смеха. — Да вы никак пытаетесь убедить меня в том, что Грааль существует на самом деле?
Гавриил, всегда отличавшийся сдержанностью и немногословием, посмотрел на меня укоризненно, заметно раздосадованный глупым недоверием, но предпочел действие словам, неуловимо быстро нажав на какой-то резной элемент гранитного куба. Верхняя поверхность того, что казалось идеально монолитным и нерушимым, вдруг натужно покачнулась и с легким шорохом отъехала вбок, являя моему взору небольшой тайник, высеченный внутри каменной глыбы. Архангел опустил руку в глубину открывшегося отверстия и извлек на свет Божий небольшой предмет, замотанный в простую холщовую тряпицу. Он молча протянул мне этот загадочный сверток, а я совершенно бездумно приняла его в свои чуть подрагивающие от волнения ладони.
— Сними защитный покров! — с усмешкой приказал Гавриил, видя, что я так и собираюсь сидеть неподвижно, ощущая волны тепла, струящиеся сквозь тряпицу.
Я послушно подчинилась.
Это оказался деревянный кубок, потемневший от времени и выполненный как-то неумело — возможно, второпях. Его внутренняя поверхность отливала странным багряным отсветом, словно бы впитавшимся в неровные стенки. След крови Господней? Я содрогнулась от благоговения. Верила ли я собственным мыслям и чувствам? Возможно, нет, но… Чаша доверчиво лежала в моих слабых ладонях, испуская удивительное тепло, проникающее в каждую клеточку, в каждую частицу напряженного тела. Невероятное спокойствие и умиротворение снизошли на мою душу, наполняя меня верой и пониманием: Грааль — вот он, он и правда существует. По побледневшему, торжественно вытянувшемуся лицу струились тихие слезы просветления… Гавриил вынул Чашу из моих рук и завернул обратно в холст.
— Поняла? — скорее констатировал, чем спросил он.
Я не ответила, но ответа и не требовалось.
Отец Ансельм мягко взял меня за подбородок, заставляя посмотреть прямо ему в глаза. Странно, но сейчас он совсем уже не казался мне тем напыщенным вздорным толстяком, каким неизменно виделся всем монастырским воспитанникам. Суровая морщинка залегла между его требовательно нахмуренных бровей, щеки подобрались, нос заострился. Передо мной внезапно возникло лицо умное, хитрое и в высшей мере серьезное. А я-то всегда относилась к настоятелю с пренебрежением, считая занудой и извращенцем.