— Да что ты, как можно! — Сабортеза являл собой прямо-таки воплощение радушия. Гай с Дугалом недоуменно переглянулись: наблюдать угрюмого храмовника в таком радостном оживлении было столь же странно, как, скажем, лицезреть улыбчивый гранитный валун. Впрочем, подчиненные Могильщика не выказывали ни малейшего удивления, лишь приветствовали бродягу уважительно и сдержанно. — Милости просим, присоединяйтесь! Вот только, э-э… путь у нас неблизкий и неспокойный…
— Я знаю, — спокойно кивнул бродяга. — Оттого и прошу дозволения сопровождать вас на этом пути. Обузой не стану, а в чем смогу — помогу.
— Конечно, конечно! — тут же согласился храмовник. — А кто это с тобой?
Спутник Лоррейна, державший в поводу груженую поклажей лошадь, скромно держался в отдалении. Сэр Гай разглядел только, что это мальчишка-подросток, еще помладше Франческо, тощий и невысокий. Дорожный наряд юнца явно обошелся ему в кругленькую сумму, низко надвинутый берет почти полностью скрывал лицо, оставляя на виду только прямые темные волосы до плеч. Парень показался Гисборну смутно знакомым, но и только — а вот у девицы Изабель, похоже, глаз оказался куда более наметанным. Мгновением раньше, чем певец открыл рот, намереваясь представить своего спутника, раздался резкий насмешливый голос мистрисс Уэстмор:
— О, только этого нам и не хватало! Старые легенды обретают новую жизнь! Феличите, дружок, не желаешь ли кое-что объяснить?
— Не желаю, — с внезапной решимостью заявил молодой человек. — Монна Изабелла, теперь это только мое дело…
— Твоих дел тут нет, Сантино, только общие, — вмешался Мак-Лауд. Он также смотрел на подростка с явным подозрением, искоса, как петух смотрит на зерно, решая: склевать или пройти мимо?.
.
— Что на этот раз? Нашел себе приятеля, который станет носить за тобой лютню и смотреть тебе в рот, покуда ты толкуешь о промысле Божием? Или это твой младший братец, с которым…
Он осекся, услышав смех. Смеялась мистрисс Уэстмор.
— Что тут забавного, женщина?!
— Господи, — с чувством произнесла Изабель, возводя очи горе, — боже праведный, вы, мужчины, что — поголовно слепцы? Для чего вам даны глаза — читать вывески на кабаках? «Младший брат»! Да ты посмотри на нее!
— На нее ?! — тихо ахнул Гисборн.
— На нее, на нее! Должна сказать, мужской наряд ей весьма к лицу. Миледи Бланка де Транкавель, мы искренне рады вновь лицезреть вас в добром здравии!
Сабортеза издал странный звук, словно поперхнувшись. Шотландец выпучил глаза:
— Да когда ж ты успел?!
— Дурное дело нехитрое… — задумчиво протянула рыжая девица. — Ладно, господа, время не ждет. Уверена, сия юница поджидала нас только затем, чтобы попрощаться с возлюбленным и благословить его на дальнюю дорогу, да еще подарить шарфик на память. Очень трогательно. Феличите, душа моя, советую не затягивать с прощальными поцелуями. Мы спешим, а миледи Бланку с нетерпением дожидается дома отец.
— С розгами наготове, — вставил шотландец.
И тут Франческо в очередной раз всех удивил.
— Монна Бьянка поедет с нами, — заявил он, упрямо нагибая голову. — Мы так решили, и иначе не будет. Возвращаться ей некуда.
Лоррейн, почуяв назревающий скандал, отъехал подальше. Сабортеза глядел исподлобья — идея тащить с собой обузу в лице слабых женщин и влюбленных детишек храмовнику ничуть не нравилась — но пока не вмешивался. Подстегнув коня, вперед выехала Изабель.
— Ты что, не слышал, что я сказала, Феличите? — зловеще прошипела она. — Либо девица возвращается в Ренн, а мы едем дальше — либо вы, два голубка, вместе летите на все четыре стороны, и дальнейшая ваша судьба никого не интересует. Тебе ясно? Тогда выбирай.
— В кои веки полностью поддерживаю, — буркнул Дугал. — Френсис, не обижайся, но она в отряде лишняя. У нас жизнь грубая, походная. Маленькие девочки из благородных семейств такую жизнь переносят плохо, начинают чихать, ныть, что стерли седлом попку, и проситься на ручки…
— Зато большие сильные мужчины постоянно жалуются, как им скверно после вчерашнего похмелья и драки с бешеной собакой, из которой они — вот досада! — не вышли победителями, — дрожащим не то от обиды, не то от гнева голосом отчеканила Бланка. — Три дня тому, помнится, именно вы страдали и плакались на жизнь!..
— Ох ты, как мы заговорили, — недобро усмехнулся Мак-Лауд. — Ну так ведь я не по пьянке в канаву упал, милая моя. Может, напомнить имя того бешеного пса, который едва не отправил меня на тот свет? А теперь мне предлагается делить скудный ужин с его сестрицей? Оберегать ее от холода, мошкары и дурного настроения? И все оттого, что кое-кто думает не головой, а…
Шотландец нарочно подбирал самые грубые эпитеты в надежде, что его ругань если не вынудит Франческо к перемене решения, то, по крайности, отпугнет вздорную девицу. Однако результат, которого он добился, вышел прямо противоположным. Франческо густо покраснел, но по-прежнему глядел упрямо. Девица же Транкавель, унаследовавшая фамильную черту — не краснеть, а, напротив, бледнеть от злости — сделалась белой, как мел, и отступаться также не собиралась.
Франческо густо покраснел, но по-прежнему глядел упрямо. Девица же Транкавель, унаследовавшая фамильную черту — не краснеть, а, напротив, бледнеть от злости — сделалась белой, как мел, и отступаться также не собиралась.
— Дугал, пожалуйста, — поморщился Гисборн. — Надо все-таки трезво смотреть на вещи. В конце концов, мы в немалой степени обязаны юной леди и ее брату своей нынешней свободой.