— Прибереги свое избавление для самого себя! — голос Идуанны взлетел до поросячьего визга. — Рамона можно спасти! Святой брат обещал исцеление! Мы откупимся от суда, заплатим родне за убитых, граф Бертран не поскупится! Только попробуй убить его, и Бланшфоры разорвут вассальную присягу!
«Нет. Только не это. Только не сейчас. Чума на твою голову, Идуанна, ну почему тебе было не прийти минутой позже?..»
Идуанна громко зарыдала, закрыв лицо ладонями, и Тьерри, сдаваясь, пожал плечами. Ладно. На все Господня воля, и если Ему сейчас угодно, чтобы волкодлак из Редэ остался в живых, что ж…
Двое представителей Святой Церкви и молодой хозяин Ренна отступили в кстати подвернувшуюся нишу. Заточенное в каменном мешке создание хрипло взрыкивало, оттеняя беседу. Собственно, разговор получился весьма условный: три человека смотрели друг на друга, не говоря ни слова, но Тьерри отчетливо слышал оставшиеся непроизнесенными реплики, словно читая их с пергаментного листа.
Собственно, разговор получился весьма условный: три человека смотрели друг на друга, не говоря ни слова, но Тьерри отчетливо слышал оставшиеся непроизнесенными реплики, словно читая их с пергаментного листа.
«Конец тайнам, — монсеньор Олиба выглядел до чрезвычайности обеспокоенным. — Промыслом Господним все открылось! Вот он, волкодлак — захваченный при свидетелях, на месте преступления!..»
«Какой процесс! — думал брат Доминик, сверкая глазами и потирая костлявые ладони в приступе злорадного торжества. — Куда громче того, что проводил в Альби над еретиками святой Бернар! Публичное судилище, позорное разоблачение, почет и восхищение среди простецов, уважение Рима, карьера, возвышение, епископская митра!..»
«Я его сейчас убью, — Тьерри уповал, что пастырь графства в достаточной мере освоил искусство читать по лицам собеседников. — Проклятие, он все испортил, он и истеричная баба! Пара добрых стрел раз и навсегда положила бы конец волкодлаку, а этот краснобай мечтает раздуть скандал на всю провинцию! Не бывать этому. Нет, не бывать».
«Отголоски скандала неизбежно замарают мою епархию! — его высокопреосвященство озабоченно переглянулся с Транкавелем-средним. — А вдруг церемония публичного экзорцизма завершится полным провалом? А что, если и впрямь вмешается Железный Бертран, знающий только один способ разрешения трудностей — истребление под корень всех неугодных или вызвавших его неудовольствие? Не-ет, такие игрища с огнем до добра не доводят! Хорошо, пусть будет обряд очищения — но проведенный здесь, в Ренне. При малом числе свидетелей и возможных разносчиков слухов. Получится — отлично, Церковь вновь воссияла во славе, признательность старого графа не ведает границ, щедрые пожертвования обеспечены, скандал уж как-нибудь замнем! Не получится — что ж, по крайней мере, мы пытались… а брату Доминику доведется сполна узнать горечь поражения…»
«Значит, мы понимаем друг друга, ваше преосвященство?»
«Отлично понимаем, сын мой. Хотя, если б не обстоятельства, пристрелить тварь было бы куда надежнее…»
— Фернан! — гаркнул Транкавель-средний. Старшина гарнизона незамедлительно предстал, звеня кольчугой и раздувая усы. — Мне понадобятся человек пять-шесть, достаточно крепких духом, чтобы не сбежать и не выронить оружие. Поставишь их у калитки. И еще большая ловчая сеть — отыщется такая?
Ньер вытаращился на Тьерри, не в силах понять, что затевает его господин. Сообразив, искренне ужаснулся:
— Не надо, ваша милость, не ходите туда! Лучше уж я!..
— Молчи, дурак, и делай, что велено, — устало отмахнулся Тьерри. Фернан истово закивал и умчался, стуча разношенными сапогами по камням. Его подчиненные где уговорами, где незамысловатыми зуботычинами внушили доброй половине зевак мысль о том, что неплохо бы вернуться к своим обязанностям, но вокруг все равно оставалось слишком много любопытных глаз.
— Что вы затеяли? — забеспокоился брат Доминик.
— То, о чем вы только что так красноречиво рассуждали, — огрызнулся Транкавель-средний. — Будем извлекать эту несчастную душу из застенка. Только имейте в виду: ворожить станете в нашей капелле. Вывозить его за пределы замка я запрещаю.
— Это не богомерзкая ворожба, но священное таинство… — мгновенно вспыхнул оскорбленный монашек. Монсеньор Олиба испустил тяжкий вздох, сгреб неугомонного ревнителя веры за рукав рясы и едва ли не насильно оттащил в сторону — для долгого и подробного наставления.
Тьерри не стал дождаться конца их разговора, благо представлял, о чем пойдет речь. Епископ подробно растолкует своему младшему собрату, что в Ренн-ле-Шато требуется применять иной, более тонкий подход. Излишний пыл здесь неуместен и даже опасен. Все-таки дело касается не старой ведьмы, наводившей порчу, и не простеца, ведущего дерзкие речи, но владетелей края. Их могущества и возможностей вполне достанет, чтобы весьма и весьма осложнить жизнь как самому монсеньору Олибе, так и смиренным братьям в обителях Алье-ле-Бена, Сент-Илере, Арка и прочих окрестных монастырях. Ссориться с Транкавелями опасно и неразумно. А вот ежели оказать им помощь да закрыть глаза на кое-какие их деяния и высказывания…