— Еще можно обратиться с просьбой о помощи к компаньонам моего отца, — эта идея Франческо совершенно не нравилась, но у них с Бьянкой не то положение, чтобы привередничать. — Я знаю нескольких, живущих в этом городе. Если я буду достаточно убедителен, может, для меня сыщется местечко…
— Приказчиком в лавке, младшим подмастерьем или мальчиком на побегушках, — грустно завершила фразу Бланка. — То самое, от чего ты пытался сбежать. Нет, такой жертвы я от тебя принять не могу.
Снаружи в дверь грянулось чье-то тяжелое тело и сильно заплетающимся языком воззвало:
— Маго, пышечка моя, открой! Маго, шлюха, открывай, кому говорю! Душа горит, мочи нет!
— Не здесь никакой Маго, — раздраженно крикнул итальянец. — Нет и не было! Ищи в другом месте!
В коридоре потоптались, обдумывая услышанное, и поплелись дальше, продолжая окликать неведомую Маго. Бланка недовольно скривилась: жизнь в Ренне не подготовила ее к встрече с вольными городскими нравами, и урожденная де Транкавель испытывала брезгливость всякий раз, когда сталкивалась с непритязательностью простецов. К тому же она никак не могла привыкнуть к новому для себя обстоятельству. Она больше не была дочерью грозного Железного Бертрана, став всего-навсего молодой женой торговца из Италии — коего за пределами родных краев, может, презирали самую малость меньше, чем крещеного еврея.
— Как же нам быть, Франческо? Куда податься?
«В Святую Землю».
Тихий, твердый, хотя и еле слышный голосок в последние бурные дни не баловал Франческо своим вмешательством. Собственно, он хранил молчание с того самого момента, когда четверо искателей приключений поневоле выбрались из обманчивых подземелий Ренн-ле-Шато. Однако Франческо не забыл увиденное там, картины еще не наступившего будущего и никогда не существовавшего прошлого, возникшие на грани яви и небытия. Он помнил бескрайнее поле изжелта-белых костей, истлевающих под пепельным, лишенным привычной лазури небом, помнил шелест бестелесных голосов и возникшее тогда стойкое убеждение: «Мне надлежит свершить в этом мире нечто важное».
Кроме того, имелась еще одна веская причина побывать в городе Гроба Господня. Ни Франческо, ни Бланка не возвращались в своих разговорах к жуткой ночи в Камаргских болотах — хотя оба не избыли случившегося из памяти.
«Любой грешник, принесший свое моление к стенам Иерусалима, будет прощен. Нуждающийся в защите и помощи Господа обретет ее, страждущий исцелится, а утративший веру вновь обретет ее», — так говорили проповедники, и мессир Бернардоне верил этим словам.
Всемогущий Господь защитит Бьянку, очистит ее душу от скверны Ренна, и тогда… Тогда все будет хорошо.
— Мы отправимся в Святую Землю, — отчетливо выговорил молодой человек.
Бьянка склонила голову набок, но ожидаемого града возражений не последовало. Напротив, законная половина семейства Бернардоне раздумчиво протянула:
— Несколько неожиданный поворот… Знаешь, дома я частенько слышала разговоры о том, что Крестовый поход — неплохой шанс для безвестных, но предприимчивых. Но я также слышала кое-что иное, — она нахмурилась, — по общему решению королей Англии, Франции и Римской империи к участию в великом паломничестве допускают лишь тех, кто обладает хотя бы небольшим состоянием. Тех, кто может подтвердить заемным письмом или рескриптом королевского сборщика налогов — названный человек в силах обеспечить себе содержание не менее тридцати безантов в месяц, причем на длительный, не меньше года, срок. Уж извини, у нас нет таких средств. Тем золотом, что подарили нам господа рыцари, мы сможем только оплатить место на корабле до Сицилии. Разве что твои соотечественники проникнутся сочувствием к твоим высоким замыслам и пожертвуют толикой своих богатств.
— Не пожертвуют, — замотал вьющейся челкой Франческо. — Назовут глупостью и скажут: каждый должен знать свое место в мире, не замахиваясь на большее, — он помедлил и нерешительно добавил: — Allora, вот еще идея. Когда мы были в Тулузе, монна Изабелла назвала мне имя и слово к человеку, живущему в Марселе. Она сказала, к нему можно обратиться в случае затруднений. Я тогда полагал, она направила меня к партнеру или посреднику по торговым делам, но теперь…
— Ага, значит, ты поверил тому, что говорил про твою покровительницу кельт? — поддела Бланка. Молодой человек досадливо скривился и продолжил:
— Давай придем к этому знакомцу монны Изабеллы и от ее имени попросим — нет, даже настойчиво потребуем! — как можно скорее отправить нас вдогонку крестоносному воинству. Мол, там есть человек, коему монна Изабелла желала с нашей помощью передать очень важное и срочное сообщение. Например, про этот самый архив, будь он неладен!
— Слишком рискованно, — после долгого раздумья произнесла девица. — А если от нас потребуют подтверждений тому, что мы именно те, за кого себя выдаем? Признайся, ты же толком не представляешь, какая паутина тут плетется и кто придерживается чьей стороны! Все лгут напропалую — и твоя драгоценная мистрисс Изабелла, и этот шотландский кондотьерро, якобы верный конфидент мадам Элеоноры!
— Пожалуй, ты права, сara mia, — неохотно согласился Франческо, — а я увлекся. В таких делах частенько вместо обещанного золота и помощи можно…