— Выпустят как милые, — девица Транкавель натянула облегающие штаны и на мгновение состроила болезненную гримаску. — Если я останусь, начнутся вопросы: откуда в вашей компании вдруг взялся лишний человек? А уж если доложат отцу — нам не жить на этом свете. Поеду к воротам, выберусь из города и стану ждать. Где бы нам встретиться? — ее пальцы быстро затягивали шнуровку на колете. — Какой дорогой вы поедете, не знаешь?
— Нет, — обескураженно помотал головой итальянец. — Но я слышал, якобы отсюда к Марселю ведет не так много путей…
— Немного, — согласилась Бланка. — Арлесия, большой оживленный тракт через Монпелье и Арль, и виа Валерия, что вдоль побережья. Это дорога, построенная в те времена, когда тут были римские колонии, — пояснила она, не дожидаясь вопроса. — Сейчас ее забросили — море подмыло берег и она кое-где обрушилась. Если б мне понадобилось срочно удрать из нашей провинции, я бы выбрала римскую дорогу. Она короче и куда малолюднее. Кстати, вы едете одни или храмовники дают сопровождение?
— Сулили охрану… — пожал плечами Франческо.
— Тогда наверняка поскачете по Валерии, — девица затянула пояс, вновь превратившись в тощенького самоуверенного подростка. — Я буду ждать у ее начала, в холмах. Увижу вас и догоню.
— А вдруг храмовники выберут какой-нибудь иной путь? — испугался молодой человек.
— Все равно отыщу, — решительно заявила Бланка. Выдернула из болтавшихся на поясе ножен короткий кинжал, подержала в ладони. Собрала в горсть распущенные волосы и внезапно провела по черным прядям лезвием, отсекая чуть ниже плеч.
— Что ты делаешь?! — скорбно взвыл Франческо. Транкавель-младшая, не отвечая, сунула ворох отрезанных локонов в жаровню — те мгновенно вспыхнули и затрещали, распространяя острый едкий запах.
— Во-первых, это здешний старинный обычай: собираясь менять свою жизнь, надо отказаться от чего-нибудь важного — в знак того, что твои намерения тверды, — Бланка покрутила головой туда-сюда, привыкая к новым ощущениям. — Во-вторых, ежели моя семья начнет искать меня, они будут разыскивать и расспрашивать о сбежавшей девице. Женщине, а не мальчишке. Назовусь другим именем и никто ничего не заподозрит…
Она вдруг замолчала, растерянно глядя на Франческо. То ли запоздало представила, какие испытания ее ждут, то ли повзрослевший разум развеял радужные надежды и планы, напомнив: не стоит так поспешно принимать решения за других.
— Ты… ты же не против? — чуть запинаясь, спросила Бланка. — Ты ведь хочешь, чтобы я поехала с тобой, правда? А твои спутники — они не начнут возражать против моего общества? Я не стану обузой, обещаю! Думаешь, я капризная взбалмошная девчонка, привыкшая, что ей все позволено? Я совсем не такая, вот увидишь!.
.
— Ты единственная в мире и ты лучше всех, — молодой человек слетел с разворошенной постели, словно под ним развели костер, и сгреб не успевшую увернуться подругу в объятья.
— Пусти меня, — слабо отбивалась Бланка. — Франческо, мне надо идти… Я еще сколько буду искать выход из этой прецептории… Ну пусти же, будь умницей!..
* * *
— Как — уехал? — недоуменно переспросил Бертран де Транкавель. — Когда?
— Так затемно еще! — привратник прецептории нахмурил низкий лоб, соображая. — Явился посреди ночи, начал требовать — выпусти его да выпусти. Мол, срочнейшее дело, не терпит промедления. Я ему твердил, что выехать из города ему все равно не дадут, а он только отмахнулся. У меня знак, говорит. Должны открыть, не то господин Бертран всю городскую стражу вверх ногами на стенах развесит, не в обиду вашей светлости будь сказано. Ну, я калитку и отпер. Он понесся вниз по улице — только его и видели.
«Вот уж воистину — вожжа под хвост попала, — поступок любимой дочери, по мнению хозяина Ренн-ле-Шато, заслуживал только такой оценки, высказанной грубым языком простецов. — Куда ее могло понести? Заночевала где-то в городе? Умчалась домой?»
Особого беспокойства за судьбу Бланки мессир Бертран не испытывал. Разбойники и уличные грабители ей не страшны, с иными же трудностями девица вполне способна управиться самостоятельно — не маленькая. Конечно, он бы предпочел, чтобы дочь вернулась вместе с ним, но раз уж ей приспичило ехать в одиночестве…
Ошибка выяснилась ближе к вечеру 15 октября, когда владелец графства Редэ и его небольшой эскорт въехали под гулкие своды барбикена. Первым, кто попался на глаза мессиру Бертрану из обитателей замка, был его средний отпрыск, вместо положенного приветствия резко осведомившийся:
— Бланка с вами? Она подменила моего гонца и ускакала в Безье. Вы привезли ее обратно?
— Разве она не возвращалась? — не успевший покинуть седло Транкавель-старший и его сын в растерянности уставились друг на друга. В помещении въездных ворот повисло нехорошее молчание, заставившее стражников и вертевшуюся поблизости челядь предусмотрительно попятиться. — Она не стала дожидаться меня, выехала из города нынешней ночью…
— Здесь ее нет, — медленно проговорил Тьерри. — Нет и не было.
Мессир Бертран в сердцах проклял день, когда Бланка-Терезия появилась на свет, спрыгнул на землю и решительно поволок среднего сына за собой, не обращая внимания ни на выстроившийся для встречи господина почетный караул, ни на маячившего поблизости и весьма недовольного всем сущим епископа Олибу.