— Нет, — кельт опрокинул очередную кружку и рыгнул. — Это не твое дело. Отдаю тебе должное, ты был отличным попутчиком — надежным, верным и честным. Я ничего против тебя не имею, просто теперь наши дороги расходятся.
— Не мое дело, — холодно процедил мессир Гисборн. — Знаешь, чему я выучился за время нашего путешествия? Тому, что самые невероятные предположения порой оказываются истиной. Может, это вовсе не Изабель, а ты служишь Константинополю? Вдруг она никуда не убегала, а покоится где-нибудь в камаргских болотах?
— А может, она посулила тебе весь мир на золотом блюде и себя впридачу, — огрызнулся Дугал, — и ты по доброте душевной позволил ей треснуть себя по макушке сундуком с архивом и улизнуть. А утром со скорбной миной поведал душещипательную историю о том, как хрупкая девушка одним пальцем повергла наземь такого здоровяка, как ты. Полагаешь, я уверовал в твою побасенку?
— Ты что — обвиняешь меня во лжи? — взвился оскорбленный Гай.
— Мессиры, мессиры, — торопливо вмешался итальянец, здраво опасаясь, что разгорающаяся ссора вот-вот обернется вульгарной дракой или, не приведи Господь, поединком. — Давайте же будем благоразумны!.. Мы столько дорог прошли вместе! Столько трудностей преодолели! Негоже в конце пути становиться врагами друг другу!
— Пусть ответит, куда и кому он намерен отвезти архив, — ледяным тоном отчеканил мессир Гисборн. Мак-Лауд, нимало не раздумывая, показал рыцарю неприличный жест:
— Вот и все, что я тебе скажу, паладин ты наш без страха и упрека. А я ведь думал расстаться по-хорошему… Пропади ты пропадом, — шотландец сплюнул на земляной пол, поднялся и зашагал к выходу, расталкивая всех, кто не успел вовремя убраться с его пути.
— Отпраздновали, — Бланка сложила пальцы домиком и грустно посмотрела на приунывших мужчин.
— Извини, — буркнул Гай. — Пожалуй, мне тоже лучше уйти, пока ваша свадьба окончательно не превратилась в поминки.
Или я не начал подозревать всех и каждого в том, что он не тот, за кого себя выдает. Чьему слову теперь можно верить, хотел бы я знать?
— Верьте себе, — негромко посоветовал мессир Бернардоне. — У меня, конечно, невеликий жизненный опыт, но я уже убедился — иногда стоит поверить себе. Тихому голосу в своей душе.
Сэр Гай удостоил полученный совет задумчивого хмыканья. Молодые люди смотрели ему вслед, пока англичанин не скрылся в шумной уличной толпе.
— Кажется, я догадываюсь, что он задумал, — девушка в задумчивости склонила головку набок и потеребила краешек жесткой алой вуали, покрывавшей ее волосы.
— И мы не станем ему мешать, — в тон подруге отозвался Франческо. — Он прав. Мессир Дугал слишком увлекся своими тайнами и секретами, перестав обращать внимание на друзей. Говорю тебе, когда-нибудь он горько пожалеет своем неразумии. Стало быть, мы не будем никуда торопиться…
— К тому же это наш первый пристойный обед с того дня, как мы покинули Ренн, — хихикнула девица. — И я с места не двинусь, пока не всего не попробую!
* * *
Всаднику на хорошей лошади, да еще точно знающему дорогу, и в самом деле не составило особого труда выбраться из камышового моря Камарга. Уже к середине дня мессир Джейль благополучно достиг большой переправы, возле которой Виа Валерия и Арлесия сливались воедино. Заплатив требуемую мзду, шевалье вместе с прочими путниками переправился на левый берег великой реки, где наезженные тракты разбегались во все стороны — к близкому Арлю, Эксу Провансальскому, Тулону и столице окрестных земель, владению провансальских графов, городу Марселю. Дорога теперь карабкалась вверх, через сухое плато в полосах убранных к зиме виноградников и неизменных оливковых рощах, мелькали придорожные деревеньки, и на закате 19 октября Ральф въехал в распахнутые Морские ворота города. Многолюдный Марсель впустил на свои улицы еще одного человека, даже не заметив этого — город нынче и так был переполнен приезжими, в основном замешкавшимися воителями с севера Франции и Германии, стремившимися догнать крестоносное воинство.
Улицу Терль Ральф отыскал довольно быстро — понадобилось всего лишь расспросить пару-тройку горожан, чья разговорчивость при виде серебряной монетки в пальцах приезжего становилась просто поразительной. Где находится кабачок «Морской змей», мессир Джейль спрашивать не стал: проехал недлинную улицу из конца в конец и остановился напротив дома с огромной резной вывеской, из полуподвальных окон которого выплескивался свет и гомон людских голосов. На вывеске красовалась огромная чешуйчатая змея с плавниками и зубастой пастью — высунув голову из морских волн, тварь нацеливалась проглотить маленький пузатый кораблик.
Таверна занимала большое помещение с низким сводчатым потолком, некогда выбеленным, а теперь почерневшим от копоти свечей и факелов. Под ногами хрустела не привычная солома, но длинные сухие водоросли. В дальнем углу зачем-то установили проржавевший корабельный якорь, налепив на его перекладину множество свечей. Стекающий с них воск застыл причудливыми узорами. Вместо скамей посетители сидели на бочонках, и все прочие запахи уверенно перебивала сладковатая вонь жареной рыбы и незнакомый Ральфу режущий кислый аромат. Впрочем, шевалье быстро определил его источник — деревянные блюда с горками ракушек. Посетители кидали их в рот едва не горстями, швыряя пустые створки на пол, и те крошились под сапогами.