— Это брат Доминик, — мессир Олиба с мученическим видом возвел очи к небу — точнее, к заменяющим его массивным стропилам, — а также братья Себастьян и Никол.
Черные капюшоны чуть склонились вперед. Кто из них кто — так и осталось загадкой.
— Святые братья как раз находились в обители Алье, когда явился гонец от вашего батюшки, — монсеньор Олиба всем видом давал понять: он тут ни при чем, сами заварили кашу, сами и расхлебывайте. — Они обладают разрешением от его святейшества Ангильбера, архиепископа Тулузского, на проведение процессов inquisitio во всех лангедокских провинциях. Летом они побывали в окрестностях Фуа, зиму же намерены провести в Редэ, искореняя плевелы ереси…
— Как интере-есно, — пропела Бланка. Епископ замялся, скомкав пламенную речь. Брат Доминик удостоил девицу весьма неодобрительного взгляда — и неугомонная Бланка немедля прикинулась смиренной овечкой, только из-под длинных ресниц поблескивали проказливые искорки.
— Нету у нас подозреваемого, — честно признался Тьерри. — Он коварным и злонамеренным образом сбежал.
— Он коварным и злонамеренным образом сбежал.
Если брат Доминик и был разочарован, то ничем не выдал своих чувств, быстро спросив:
— А сообщники?
— Какие сообщники?
— Раз подозреваемый бежал, значит, у него имелись сообщники, — невозмутимо изрек монах. — В дороге нам неоднократно рассказывали о неприступности вашей цитадели и о том, сколь тяжко покинуть ее против воли хозяев. Кроме того, в письме говорилось о людях сомнительной репутации, сопровождающих подозреваемого.
«А монашек-то сообразительный попался… Знал, куда и к кому едет, и подготовился заранее», — мысленно одобрил Тьерри.
— Знаете, вероятные пособники тоже бежали, — вымолвил он под сдавленное хихиканье любимой сестрицы. — Мессир Бертран отправился за ними в погоню, может, сегодня к вечеру или завтра утром изловит. Они, похоже, подались в Безье — больше тут спрятаться и разжиться припасами негде. В деревнях все друг друга знают, любой новый человек на виду, а Безье какой-никакой, но город.
Брат Доминик укрылся за собственным внушительным носом, обдумывая полученные сведения. Ближайшие четверть часа он помалкивал, молчал и за столом, когда Тьерри на правах хозяина пригласил святых отцов разделить с ним скромную трапезу. Лишь с видом величайшего одолжения поклевывал из стоявшей перед ним тарелки да внимательнейшим образом прислушивался к застольной беседе. Тьерри готов был голову дать на отсечение, что въедливый монашек запоминает и сопоставляет каждое слово. Откуда только он взялся, такой дотошный, в безликой свите монсеньора Олибы?
Настороженно косясь на носатого брата Доминика, Тьерри вяло отбивался от нудных расспросов епископа — какая хворь могла сразить Рамона, когда начнутся похороны безвременно усопшего Хайме, да кто будет проводить поминальную службу?..
— Не сходится, — внезапно обрел голос брат Доминик. — Жертвы волкодлака обнаруживались в окрестностях вашего замка в течение почти двух минувших лет. Подозреваемый, как заявил сам мессир Бертран, объявился в ваших краях не более седмицы тому, вдобавок открыто прибыв из дальних краев.
«Простейший и незамысловатый вывод, до которого только он пока что и додумался, — с невольным уважением отметил Тьерри. Впрочем, уважение тут же сменилось неприязнью: — Сидишь под моей крышей, жрешь мой хлеб и выгадываешь, как бы подловить хозяина на слове? Ну, я ж тебя…»
— Говорят, подобные существа способны менять образы и даже прикидываться убитыми ими людьми, — с чрезвычайно напыщенным видом предположил епископ Олиба. Тут же последовал резкий ответ монашка:
— Если речь об одержимых бесами, то допрежь такого не обнаруживалось, и в записях проведенных ранее процессов inquisitio такодже не отмечено. У человека есть единственный образ — данный Господом при рождении и остающийся с ним до смерти. Порождения Преисподней, возможно, и способны на такое, но предположить, что в окрестностях Ренна вот уж два года бесчинствует демон… — святая братия дружно, как по команде, перекрестилась: монсеньор Олиба — сдержанно и с большим достоинством, братья Доминик, Себастьян и Никол — размашисто, истово. — Нет, это было бы чересчур.
— Хотите сказать, мой отец оклеветал невинного? — мягко поинтересовался Тьерри.
— Хочу сказать, было бы весьма поучительно и полезно побеседовать с тем человеком, коего объявили волкодлаком, — брат Доминик поднялся из-за стола, его примеру последовали двое безмолвных соратников.
— Но, поскольку он отсутствует, мы будем говорить с обитателями вашего владения. Там, где живет такое количество людей, наверняка найдется хоть один, кто что-то видел, знает, слышал, догадывается.
— Что ж, не буду вам мешать, святой брат, — пожал плечами Транкавель-средний. — Беседуйте с кем угодно. Не сомневаюсь, что ваше расследование производится с ведома и одобрения его преосвященства.
— Да-да, конечно, — поспешно закивал монсеньор Олиба.
Тьерри посмотрел на епископа с отвращением. «Ого! А ведь он, пожалуй, побаивается этого носатого! Фи, ваше преосвященство… пресмыкаться перед Железным Бертраном — еще куда ни шло, но собрат по Ордену-то чем вас запугал?»