В общем и целом Эжен д'Альби оказался похож скорее на преуспевающего купца, нежели на одного из высших чинов рыцарского ордена. Взгляд у него был бодрым, речь, когда он заговорил, лилась гладко, а доброжелательная улыбка не сходила с губ. И приветствовал он вошедших так, будто бы давно ждал дорогих гостей — и вот наконец они пожаловали.
— Прошу, прошу, прошу. Присаживайтесь. Присаживайтесь и вы, госпожа, устраивайтесь поудобнее, — последнее относилось к Изабель, скромно державшейся позади спутников и намерившейся устроиться на краешке стоявшего под окном табурета. — Устав святого Бернара, как говорится, уставом, а вежество — вежеством. Досточтимый святой муж наверняка сделал бы исключение для столь очаровательной дамы. А некоторые мои знакомцы, исконные обитатели Святой Земли, утверждают: «Лучше беседовать с женщиной и думать о Боге, нежели говорить с Богом, думая притом о женщине». И кто посмеет заявить, будто они не правы?..
«Сладкоречивый змей. Самая опасная порода», — мрачно подумала «очаровательная дама», устраиваясь в любезно предложенном ей карло. Мужчины рядком расположились на лавке. Магистр тем временем разливался соловьем:
— Угощайтесь фруктами, налейте себе вина, будьте как дома! В нашем захолустье новые лица появляются редко, а известия о том, что творится в мире, приходят еще реже. А тут — такое событие! Изнеможенные путники, скрывающиеся и гонимые, называют у врат орденской обители секретное слово, известное немногим… Определенно, здесь кроется некая тайна.
Что ж, для начала хотелось бы знать: с кем имею честь? Скажем, аз есмь скромный слуга Господень Эжен д'Альби, избранный решением братии надзирать за сей обителью. Можно даже без «вашей светлости», «вашей милости» и всякой прочей мишуры. Ну а теперь — Вас не затруднило бы назваться? Настоящими именами, само собой.
В последней фразе, резко отличавшейся от прежних благодушных рассуждений, холодно звякнул металл.
— Итак, — кивнул магистр, выслушав поочередное представление каждого из гостей. — Если я верно понял, у нас имеются британский рыцарь из числа свитских его высочества Джона, шотландский наемный меч, итальянский торговец и английская свободная горожанка. Прелюбопытное сочетание, должен заметить. Что же привело вас в наши отдаленные края и повергло в столь бедственное положение? Вы, как мне передали, просили убежища и помощи. От кого вы скрываетесь? И в какой именно помощи Ордена вы нуждаетесь?
— Исключительно в денежной и военной, — легчайшим шепотом, достигшим только ушей сэра Гисборна, пробормотала Изабель.
Поскольку Дугал принял обет молчания и только красноречиво зыркал из-под взлохмаченной челки на компаньона, Гай, вздохнув и собравшись с силами, начал рассказывать.
Повествование — даже без мелких подробностей и отступлений — вышло столь долгим, что теплый солнечный свет за узкими окнами загустел и начал наливаться подступающим сумраком. Сперва Мак-Лауд, а за ним и Франческо дотянулись до кувшинов. Изабель ограничилась тем, что утащила кисть винограда и меланхолично общипывала ягоду за ягодой. Магистр слушал весьма внимательно, не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Когда полностью выдохшийся Гай замолчал, командор сочувственно протянул:
— М-да. История, достойная быть увековеченной в балладах… Как это говорят на вашей родине, мессир… мессир Бернардоне? Se non e vero, e ben trovato — пусть не истина, зато славно придуманная ложь?
— Верно, на моей родине есть такая поговорка, ваша милость, — со всей возможной учтивостью ответил итальянец. — Однако, правильно произнося слова, вы неверно их применяете. Сэр Гай не лжет вам. Сказанное им — сущая правда.
— В самом деле? — скептически хмыкнул Эжен д'Альби.
Гисборн лишь горько усмехнулся. Услышь он полгода назад подобную историю, сам бы не поверил ни единому слову.
— Что ж, любезные мессиры, и вы, драгоценная мистрисс Уэстмор, давайте рассуждать здраво, — в пальцах магистра неведомо откуда появились отполированные от долгого употребления костяные четки. Сухо щелкнула первая бусина. — Загадочное сокровище доверено всего двум людям для доставки лично госпоже Алиеноре Пуату — через всю неспокойную Францию! Прибавим сюда происки коварных византийцев. Что ж, допустим, хотя верится с трудом. Как это вы умудрились сбежать из Ренна прямиком в руки врагов? Очень уж ловко они подгадали, не находите?
— Находим, — устало сказал Гай, у коего голова уже шла кругом. — Наверное, за нами следили. Или кто-то из обитателей замка оказался продажен, либо не в меру болтлив. Откуда мне знать, мессир командор?
— Хм. Допустим еще раз. Стало быть, захватив вас неподалеку от замка, византийские шпионы наложили лапу на пресловутое сокровище, самих же вас отвезли в Безье в качестве пленников? — въедливо уточнил магистр. Щелкнула вторая косточка. — Удивительно человеколюбивый поступок. Положили бы они вас рядком на безлюдье, да на поживу птичкам, извините за прямоту — горя бы не знали.
Положили бы они вас рядком на безлюдье, да на поживу птичкам, извините за прямоту — горя бы не знали. Ан нет. И что такое на похитителей нашло?
— Любого человека можно заставить говорить, лишь у мертвеца не разживешься секретами, — тихонько произнес Франческо.