— Искать его нужно сейчас — начиная с первого из этих трех миров. В царстве первобытных племен. Все-таки остается возможность, что он создал там свой микрокон. Не найдем там — доберемся до Эллады. И уж в последнюю очередь поищем его во Франции послегенриховских времен. Но он и оттуда сбежит, думаю, достаточно быстро.
— Но это будут не реальные миры, а им самим созданные?
— Сперва он станет задерживаться в каждом макроконе. Чтобы разочароваться, всегда требуется какое-то время. В том, что любишь, разуверяешься не сразу. И есть еще одно соображение, — сказал я. — Как правило — сужу по опыту нашего Института — такой собственный микрокон создается территориально в пределах того макрокона, который оказался неуютным; это, так сказать, выгородка из него. Да ты наверняка ведь все это знаешь не хуже меня.
— Н-ну, может быть, — улыбнувшись, согласился он.
— Так что задача в следующем: навестить каждый из оставшихся миров. Согласен?
— Постой, — придержал он меня. — А вероятность ухода в будущее? Ведь та встреча, в которой мы так и не разобрались, произошла вероятнее всего именно в будущем — или в наших временах, но с людьми оттуда…
— Скорее всего да; но там для него не нашлось ничего приятного, раз он после той встречи и сбежал. Кроме того — какое же там для него убежище? Искать укрытия в будущем — это для тех, кто в Производном Мире увлекается фантастикой.
Но у Груздя ни одной такой книжки не было. Я, во всяком случае, не видел. А ведь приспособиться к мирам, уже существовавшим в яви, куда проще: помогает память предков. А в будущем не поможет ничто. Во всяком случае, я так думаю.
— Я тоже.
— Учти к тому же: может быть, он и обладает определенной свободой действий в Пространстве Сна, но все же до профессионалов ему далеко. А макроконы будущего принимают нас неохотно.
— Кстати: почему это так, по-твоему?
— Ну, — проронил я не очень уверенно, — скорее всего, не хотят нашего проникновения в технику реализации эпизодов ПС, иными словами — в конструирование того, что мы называем реальным будущим. Вот почему я думаю, что ему очень непросто было бы пробраться туда.
— Но ведь существует не только всеобщее будущее, не только. Речь может идти — и чаще всего идет — о собственном будущем; это характерно для людей, которые свое личное будущее усердно строят. Посещение созданного ими во сне персонального будущего — такого, каким его хотелось бы видеть, — помогает человеку еще более энергично бороться за него в яви. А Груздь как раз из таких, в этом можешь мне поверить: я его три года вожу… вернее, возил.
— Верно. Но конструкции будущего очень неустойчивы: их приходится создавать только из своей фантазии, а ведь мир прошлого строишь, опираясь на историю, книги, картины…
— Это-то так, безусловно… Ну что же: значит, путь — в миры прошлого. Будь по-твоему. Только боюсь, что туда тебе придется шагать одному. Без меня.
Это было неприятным сюрпризом.
— Что так?
Минаев пожал плечами:
— Проще всего попасть туда, вернувшись в Производный Мир, в эту твою контору — оттуда пускай они нацелят тебя как следует, раз-два — и ты уже на месте. А мне, сам понимаешь, после всего происшедшего, там уже не бывать. Я только здесь, в ПС, могу передвигаться.
— Прости, — сказал я после паузы. — Забыл. Но здесь мне без тебя просто не обойтись. Так что ты хоть не укрывайся так, чтобы тебя потом не отыскать было. С другой стороны, если от тебя хотели получить какую-то информацию, то и здесь будут охотиться.
— Да я понимаю: здесь это как-то не воспринимается — тут все мы равно живы. И все-таки, такие вот дела.
— М-да. — Я быстро соображал, изъясняясь пока что лишь междометиями, уставившись в земляной пол. — Угу. Так-с… Ага.
Нарисуй мне мир
Я повернулся к нему.
— Разве отсюда мы не можем туда попасть? Континуум-то наш собственный. Ну-ка! Думай! У меня все-таки есть кое-какой опыт в проникновении в макрокон палеолита…
Я решил, что пришла пора говорить решительно и твердо. Пока он не поднес мне еще каких-нибудь неожиданностей.
Он откликнулся:
— Есть, не спорю. Но — в медленном, плавном, постепенном передвижении. А если мы хотим достичь желаемого — должны действовать быстро. Учти: нам до того макрокона очень неблизко. Очень.
— Где мы сейчас находимся? Свое-то местоположение ты знаешь?
Он пожал плечами:
— Вопрос серьезный. Не знаю только, как на него ответить. Как я называю это место — для тебя лишь звук пустой, у вас ничего такого не сохранилось, а в этих временах география еще не написана, да и не сказано, что вообще когда-нибудь напишется здешняя история с географией.
Мы ведь с тобой сейчас — в нереализованном прошлом, а оно порою отличается от реала весьма круто. Как же я тебе растолкую?
— Да очень просто. Для начала нарисуем хронографическую карту — чтобы найти общие точки с реализованным временем. Потом…
Он прервал меня:
— Не получится. Нет таких точек. Поверь.
Я призадумался. И сказал:
— Ну тогда придется вернуться к примитивной географии: уж там-то совмещение наверняка возможно. Вот смотри…
Я, привстав, подобрал у очага прутик и на земляном полу нарисовал по памяти очертания Евразии — неточно, разумеется, но узнаваемо. — Вот на этом и укажи — хотя бы примерно. — И я протянул прутик Минаеву.