Спальня была пуста. Иного я и не ожидал: чтобы в ней сейчас находился кто-нибудь, нужно было, чтобы ему снилось, что именно сейчас он находится именно в этой спальне. Но это, как я знал из опыта, бывает редко. Так что вряд ли кто-нибудь мог мне помешать.
Я остановился перед монументальной кроватью, в которой могло бы улечься человек, пожалуй, не менее шести. Постоял немного, расслабляясь, стараясь поймать хоть какую-нибудь волну из тех, что всегда остаются, очень медленно затухая, после того, как человек уходит в Пространство Сна. Там, в яви, я наверняка бы засек это излучение, но здесь был все-таки один из множества не реализованных вариантов Груздевой спальни, и потому все эффекты проявлялись намного слабее. Однако мой опыт чего-то стоил! Я продолжал расслабляться, пытаясь искренне представить себя Груздем, собирающимся на покой. Это оказалось трудно: видимо, слишком разными людьми были мы с ним. Придется лечь, занять его место. Может быть, постель сама подскажет…
Я почувствовал, как мгновенно исчезает то, во что я был одет: в ПС чаще всего не приходится тратить время на одевание и раздевание, это очень удобный мир: стоит лишь захотеть и произнести краткую формулу… Откинув покрывало и одеяло, лег.
Воображая себя Груздем, отрегулировал дыхание… И в следующее мгновение понял, что я здесь более не один.
Что называется, не везет — так не везет. Надо же было, чтобы его законной супруге именно сейчас привиделся сексуальный сон; ее, впрочем, упрекнуть было не в чем: сон был абсолютно благопристойным, она находилась в собственной постели и я, видимо, в ее восприятии являлся не1 кем иным, как ее собственным мужем — с которым она, как выяснилось, не привыкла стесняться. Даму средних лет, хорошо сохранившуюся и ухоженную, никак не назвать было фригидной, и еще менее — неопытной. Я еще раздумывал, как мне поступить, но на самом деле был уже захвачен в плен — а эмоции наши в ПС проявляются куда сильнее, чем в яви, потому что тело со всеми его недочетами никак не мешает им, все совершается как бы в идеале. Ни о чем более не думая, я вступил в игру, никакие моральные сдержки не действовали: на то, что происходит во сне, этика не распространяется. Похоже, в ПМ Груздь держал свою жену на голодной диете; во всяком случае, сейчас она вела себя так, словно постилась не менее года. Это был шквал, водоворот, я тоже не хотел ударить в грязь — ни лицом, ни чем бы то ни было другим; мы катались по постели, потом поле боя переместилось на ковер. Каждый из нас поочередно оказывался на гребне волны — и обрушивался вниз, короткая передышка — и все начиналось сначала. Все — без единого слова, только со стонами экстаза — я тоже кричал, кажется, — с поцелуями длиной в километр, с полной неразберихой — где кончаюсь я и начинается она, с той простотой и вседозволенностью, какая только во сне и бывает, потому что наяву она просто физически невозможна.
Потом мы отдыхали, и вдруг она заговорила. Видимо, велика была у нее потребность излиться до конца. Именно перед незнакомым человеком: по сути дела, таким для нее я и оставался. Открыться, оправдаться, защититься — и победить, быть может…
— Не стану кривить душой, — произнесла негромко и как-то очень холодно. — Я хотела этого. Уже давно… довольно давно.
Нет, кажется, она отлично понимала, что я — не ее муж.
— Ждала меня?
Конечно, это было сказано мною не всерьез. Но она и восприняла это правильно.
— Тебя? О, нет. Случая.
— Тебя не смущает, что это происходит во сне? В Пространстве Сна?
Мне показалось, что она улыбнулась.
— Наяву это слишком сложно. Я вряд ли решилась бы. А тут чувствуешь себя так свободно…
— Тебе плохо наяву?
Я спросил так потому, что мне не раз случалось встречать людей, искавших в ПС убежища от слишком (казалось им) безжалостной яви. Хотя на самом деле в Пространстве Сна куда больше всего — в том числе и зла, разумеется. ПС — не рай, рай, как и ад — всего лишь отдельные макроконы, открытые далеко не для всех. А для большинства Пространство Сна — это великий и сложный мир. Самоубийцы, жаждущие покоя и простоты, узнают это — но, к сожалению, слишком поздно.
— Плохо? — переспросила она, как бы задумавшись. — Нет, не сказала бы… Не настолько, чтобы бежать оттуда, во всяком случае. Но… за последнее время многое переменилось.
— К худшему?
Я почувствовал, что она кивнула.
— Но ведь твой муж, насколько я знаю, прекрасный человек, весьма довольный. К тому же и материальных проблем у вас вроде бы не возникает. Что-нибудь со здоровьем?
— Нет, — сказала она, — не думаю.
К тому же и материальных проблем у вас вроде бы не возникает. Что-нибудь со здоровьем?
— Нет, — сказала она, — не думаю. Физически он в хорошем состоянии — я за этим постоянно следила… слежу.
— Значит — нервы? Психика?
— М-м-м…
Чувствовалось, что ей не хочется отвечать — или трудно сделать это, найти точные слова. Надо было ей помочь.
— Есть, наверное, какие-то признаки, симптомы? Не выдумала же ты все это на досуге?
— Досуга у меня как раз немного… Признаки, да. Его отношение ко мне.
Мог бы и сам догадаться. Женщина, как-никак. И это для нее всегда было и останется основным мерилом.