Он вдруг резко, со страхом, повернулся: ему показалось, что к нему приближается охранник или, может быть, воспитатель; мальчику не было вполне ясно, каким образом он оказался здесь: выпустили его, или, может быть, он бежал — и тогда его сейчас же схватят и вернут туда, куда он никак не хотел возвращаться.
Но это оказался не охранник и даже не милиционер; это была незнакомая девочка — примерно его возраста, она выглядела, как это чаще всего бывает, немного старше. И, возможно, поэтому оказалась более смелой, хотя взгляд ее выдавал некоторую растерянность.
— Здравствуй, мальчик, — произнесла она с излишней решительностью, словно это было не пожелание, а приказ.
— Здравствуй, — ответил он тихо.
— Пожалуйста, помоги мне.
— А как? — спросил он, удивившись.
— По-моему, я заблудилась. Во сне.
— Это Большой Карпатский переулок, — сказал он, не задумываясь. — Был еще Малый, но сейчас его уже нет. А ты где живешь? Куда тебе нужно попасть?
— Мне нужно проснуться, — ответила она. — Но кто-то мешает. Я уже давно хожу тут по переулкам и никак не могу выйти. А мне давно пора вставать.
Мальчика ничуть не удивило то, что для того, чтобы проснуться, девочке нужно было почему-то выйти из этих переулков, знакомых ему сызмальства. Не показалось странным и то, что она считала себя спящей, хотя все делала, как бодрствующий человек. Не показалось — потому что все это каким-то образом относилось и к нему.
— По-моему, я тоже заблудился, — проронил он. — И блуждаю куда дольше твоего.
— Ты тоже не знаешь этих мест? Но мы в Москве?
— Конечно. И пройти здесь я могу с закрытыми глазами. Я заблудился внутри себя. Давно. И побывал в разных местах. А теперь, кажется, увидел выход.
— Ты тоже спишь, — заявила она уверенно. — Мы все тут спим. И, значит, нам пора проснуться. Только выйдем отсюда! Мне пора в школу.
— Ты такая и есть — наяву? — полюбопытствовал мальчик.
— Какой же мне быть еще? А ты разве нет?
Он покачал головой:
— Наяву я совсем другой. Был. Я очень долго не просыпался и не совсем уверен, каким стал теперь. Но не таким, каким был.
— Как это интересно! — воскликнула девочка. — Пойдем, я боюсь, что папа уже волнуется. А твой?
— У меня нет папы, — вздохнул мальчик. — Но там, где он сейчас есть, он тоже волнуется… Погоди… Я помню: мы с ним виделись — недавно, тут. И поспорили. Он стоял на своем. Но на этот раз не смог убедить меня.
— Да мы пойдем когда-нибудь? — нетерпеливо спросила девочка, топнув ногой. — Мне нужно еще собрать книжки…
— Мне тоже, — сказал он. — Чтобы многое выкинуть. Или сжечь. Если время позволит: очень много работы. Ну, пошли.
— А мы не заблудимся снова в этих переулках?
— Нет, — уверенно ответил он. — Я чувствую, что кто-то снял блок. Ты разве не ощущаешь?
— Н-нет, — ответила она. — Но если кто-то снял блок, то это мог быть мой папа. Он это умеет. Дай руку, чтобы ты не потерялся.
Они зашагали, взявшись за руки: так было надежнее. И вдруг мальчик снова резко остановился: страх заставил его.
— Смотри! Они идут к нам!
— Ну и что? Ты боишься людей?
Мальчик с опаской глядел на двух приближавшихся.
— Но если кто-то снял блок, то это мог быть мой папа. Он это умеет. Дай руку, чтобы ты не потерялся.
Они зашагали, взявшись за руки: так было надежнее. И вдруг мальчик снова резко остановился: страх заставил его.
— Смотри! Они идут к нам!
— Ну и что? Ты боишься людей?
Мальчик с опаской глядел на двух приближавшихся.
— Какой ты трус! — проронила она насмешливо. — Это просто люди. Хотя… Нет, не просто! Это папа! И дядя Борич… Папа! Я здесь! Папа!
Взрослые бросились к ним…
* * *
— Дочка! — сказал я. — Ну, заставила ты нас побегать!
— А вы, профессор, еще больше, — добавил Борич. — Но теперь все в порядке. Пора вставать. Думаю, вы выспались на всю жизнь вперед. В яви вам теперь ничто не грозит.
— А те, что искали меня… и его?
— С ними все ясно. Они больше не помешают.
— Хорошо бы, — промолвил Груздь. — Скажите, а он?
— Вернулся к себе домой, — успокоил профессора я.
— Он объяснил вам — что-нибудь? Об их заинтересованности и так далее?
— Да, — ответил я. — Кое-что.
— Рассказывайте, — потребовал он. — Немедленно!
— Расскажу, — заверил я. — Только в другой раз.