— Не особенно к этому стремлюсь. — Пожал плечами Харальд. — О чем ты хочешь разговаривать?
— О многих вешах, — загадочно отозвалась тьма под капюшоном. — Но прежде всего — о мире. Я не хочу войны, так как понимаю, что мне тебя не одолеть.
— То есть ты признаешь себя побежденным?
— Нет. — Свенельд пошевелился, и одежда его — длинная до пят накидка, заколебалась, создавая довольно неприятное впечатление шевеления под ней, — Тебе меня тоже не одолеть. В настоящий момент мы примерно равны по силам. Все дело в том, хочешь ли ты все еще мести?
— Пожалуй, нет. — Харальд задумался, лицо его омрачилось. — Слишком уж это неприятное занятие — мстить и не приносит особенного удовлетворения…
— Очень хорошо, — поспешно сказал Свенельд. — Тогда предлагаю встретиться, если можно так сказать, реально.
— Зачем? Ведь мы все решили. — У Харальда неожиданно прорезалась подозрительность.
— Нет, мир между Владетелями так просто не заключают, — покачал головой старший из магов, — Прекращение войны — акт ритуальный.
— Так значит, нужно будет встречаться в сопровождении толпы вассалов и слуг? — Харальд недовольно сморщился. — Долго и нудно пировать?
— Нет, совсем не так. — Свенельд поднял обе ладони, словно защищаясь. — Достаточно нам с тобой пожать друг другу руки, и все.
— Почему так?
— Этикет взаимоотношений между Владетелями складывался столетиями, и не нам с тобой его менять. — Из-под капюшона послышался вздох сожаления.
— Ладно, — Харальд задумчиво дернул себя за бородку. — Тогда где?
— В Бабиле, — несколько удивленно отозвался Свенельд. — Более надежного места для встречи магов не найти. Там есть постоялый двор «Олень», у самого берега.
— Знаю, — Последовал мрачный кивок. — И какие гарантии, что меня там не будут поджидать убийцы^
— Опять же — таковы правила, — проговорил Свенельд. — Ты, конечно, можешь сказать, что я долго толкую тебе о них лишь для того, чтобы притупить твою бдительность, но это не так. Ты когда-нибудь слышал, чтобы хоть один Владетель был убит в Бабиле?
— Нет, — покачал головой Харальд.
— Так вот. — Свенельд вещал так, словно перед ним оказался нерадивый ученик, которому необходимо по пять раз повторять одно и то же. — Такое бывало несколько раз, но очень давно. И все, кто отваживался на подобное злодеяние, вскоре погибали жутко и мучительно. Наверное, кто-то из богов следит за этим или просто сама природа земли вокруг вольного города такова. Там нельзя убить магией, но нельзя и уничтожить магию, воплощенную в человеке
— Все равно я не верю, — резко ответил Харальд. — Может, ты все это выдумал? Давай лучше поклянемся, что не причиним друг другу вреда, не посягнем на свободу другого ни собственными, ни чужими руками в течение полугода.
— Хорошо. — Капюшон изобразил кивок. — Чем ты предлагаешь клясться?
— Есть только один обет, который никогда не нарушит Владетель, — Харальд улыбнулся широко и хищно. — Я узнал о нем случайно. Это клятва цветом.
— Да. — Свенельд пошевелился, его одежды зашелестели. — Этот зарок не переступить. Хорошо, я клянусь чистотой своего цвета, что не причиню вреда, не посягну на свободу Владетеля Харальда ни собственными, ни чужими руками в течение полугода.
Харальд повторил клятву, успешно исполнив роль нерадивого эха, заменившего одно слово, после чего Владетели выжидательно посмотрели друг на друга.
Харальд повторил клятву, успешно исполнив роль нерадивого эха, заменившего одно слово, после чего Владетели выжидательно посмотрели друг на друга.
— Что же, — нарушил молчание Свенельд. — Пожалуй, пора заканчивать беседу. А то я, если честно, устал уже. Только сначала определим день встречи.
Харальд лишь после этих слов ощутил, как гудят застоявшиеся ноги, и поспешно кивнул:
— Первого августа, если ты успеешь к этому числу.
— Успею. — Старший из магов приподнял руку в прощальном жесте. До встречи.
Харальд тоже махнул рукой, и тут же единый светящийся круг треснул ровно посередине и начал распадаться. Меж Владетелями появилась стенка из серого тумана, постепенно густеющего.
Заклинание теперь надлежало прочесть в обратном порядке. Язык и гортань справлялись с этим без особенного напряжения, а Харальд думал, зачем Свенельду понадобилась эта встреча в Бабиле? Пусть даже все, что он рассказал про обычаи Владетелей, — правда, из этого не следует, что они не могли просто поклясться точно таким же образом в том, что не нападут друг на друга. И никуда не надо было бы ехать.
Островок каменного пола со стоящим на нем Свенельдом канул во мрак, уплыл, словно плот по черной воде. Сама мгла вокруг вскоре стала проницаемой для звуков и запахов. До Харальда долетел аромат хвои, а когда он заканчивал читать, по ушам хлестнул свирепый волчий вой.
Рисунок на полу вспыхнул напоследок и угас бесследно, и тогда скачком, сразу, стал виден окружающий пейзаж. Судя по положению звезд, время близилось к утру, а с юга могучим валом накатывались тучи, грозя скорым дождем.
Ощущая себя так, словно всю ночь ворочал бревна, Харалъд ухватил курильницу — не оставлять же на дожде — и двинулся к лестнице. Маги тоже должны отдыхать.
Уехать из замка, которому Харальд так и не удосужился почти за год дать имя, оказалось не так-то просто. Против этого восстал его первый вассал, заявивший, что Владетелю негоже путешествовать одному, и вообще путешествовать — тоже не очень-то к лицу. С трудом удалось отказаться от навязываемого отряда телохранителей.
Оделся Владетель так, что мало кто заподозрил бы в нем мага. Никакой роскоши — все обычное, зато удобное в дороге. На поясе — меч, тот самый, вывезенный из родного замка. Обруч-телохранитель Харальд снял, помня о том, что слишком многие люди видели его.
Бородку сбривать не стал, хоть и выглядела она уж очень по-козлиному. Зато с ней уж точно никто не признает во всаднике, более всего похожем на возвращающегося с войны наемника, могучего Владетеля.
Никто и не признал. Он безвозбранно двигался на юг, избегая замков. Ночевал иногда в лесу, иногда — на постоялых дворах, в разговоры старался ни с кем не вступать, да и люди, видя бледное и неподвижное, словно высеченное из камня, лицо, холодные голубые глаза, не отваживались подходить к незнакомцу.
Особенных чувств по поводу своей поездки Харальд не испытывал; просто двигался туда, куда его позвали. Легкий интерес гнал его вперед (что же надо Свенельду?), и лишь благодаря этому интересу он чувствовал себя живым. Ничего более в целом мире Владетеля не волновало.