Хриплые стоны женшины слились с его рычанием, и ночь превратилась в огненный смерч…
Проснулся Харальд от боли во всем теле. Ломота в костях удачно дополнялась тошнотой. Зрение долго не желало фокусироваться, а когда удатось оглядеться, то обстановка показалась совершенно незнакомой. Вчерашние события помнились плохо, как в тумане.
«Похоже, что перепил», — подумал Харальд грустно, осматривая комнату. За окнами шумела вьюга, где-то в углу шуршали мыши.
Послышались шаги, и в поле зрения появилась Владетельница. В обыденной одежде она совсем не походила на вчерашнюю соблазнительницу. Увидев, что гость проснулся, произнесла спокойно:
— Раз не спишь — вставай, нечего валяться.
— Что со мной было? — с некоторым трудом выговорил Харальд, выбираясь из кровати.
— Ничего особенного. — Хельга холодно смотрела, как мужчина одевается. Улыбнулась, когда Харальд в немом изумлении уставился на разорванную рубашку. — Тебе понравилось?
— Не знаю, — ответил он после паузы. — Это было очень странно…
— Ничего, не бойся. — Владетельница подошла к зеркалу, поправила незаметную мужскому глазу небрежность в прическе. — Это не повторится. Пока я не захочу.
Харальд как раз закончил одеваться. Поднял глаза и невольно содрогнулся. За двумя зелеными зрачками, смотревшими на него, не было ничего человеческого. Словно беспощадная стихия обрела взгляд. В этот миг он готов был поверить во все, что угодно, даже в то, что Хельга способна читать чужие мысли.
— А теперь, — произнесла женщина как ни в чем не бывало, — я хочу тебе кое-что показать.
С негромким хлопком она выдвинула ящик небольшого шкафа. Там оказался кинжал с тупым, непрактично широким лезвием. Металл клинка имел странный белесый цвет, словно сталь покрылась плесенью.
— Не смогри на то, как он выглядит. — Владетельница держала кинжал осторожно, словно хрупкую драгоценность. — Он выкован из металла, упавшего с неба. При ковке читались особенные заклинания, и могучие силы заключены в этом неказистом оружии.
— Для чего оно нужно? — спросил Харальд.
— Этим кинжалом можно развоплощать стихийные существа, разрушать их.
— Как? Это же невозможно?
— Прочими средствами — невозможно, — кивнула Хельга, пряча кинжал. — Но эта сталь не рождена земными стихиями, и посему сильнее их. Схожее оружие есть и у других Владетелей. Говорят, оно опасно даже для демонов и ангелов.
Харальду оставалось только хлопать глазами в ошеломлении.
— Что застыл? — глянула на него сурово Владетельница. — Или намереваешься здесь поселиться? От обязанностей капитана тебя никто не освобождал.
Судорожно кивнув, Харальд понуро двинулся к выходу. На душе было до тошноты гадко.
На душе который день было гадко, но Харальд старался не выдавать своего состояния. С Асенефой был нежен, с остальными членами племени — сдержанно вежлив. Но семена, посеянные неосторожной фразой дочери вождя, дали обильные и ядовитые всходы.
«Колдуна из меня захотели сделать!» — думал он, когда его неожиданно пригласили на совет племени, куда обычно допускаются только старейшины. И, пропуская мимо ушей занудливые речи о благоденствии племени, мечтал о том, как применит знания, полученные из книги, на юге, там, где еще живы чванливые и невежественные Владетели, мнящие себя владыками мира…
Асенефа замечала странное состояние своего мужчины и пыталась изгнать его обычными женскими способами.
Никогда еще о Харальде так не заботились. Когда девушка обнимала его и, положив голову на плечо, спрашивала: «Все хорошо, милый?», он находил силы ответить «Да». В эти мгновения он искренне хотел остаться в племени, а мечты о мести блекли и казались несущественными…
Укрепляли эту решимость разговоры с Завулоном, что время от времени интересовался здоровьем гостя и спрашивал, когда тот сможет помогать Фарре в колдовстве? А то старик уже не столь крепок и не всегда справляется. Харальд вежливо отвечал, что к марту он оправится и сможет приносить пользу племени, СВОЕМУ племени. Звучали его слова предельно искренне…
Но стоило ему остаться одному, особенно если он брался за книгу, как грезы о магической власти возвращались, сильные, живые и яркие, и он скрипел от бессилия зубами, не зная, что делать…
Разговор о возвращении первым начал, как ни странно, Торвалъд. Шла середина февраля, когда он пришел к Харальду в юрту и привел с собой Гуннара.
— Что, предводитель, когда назад подадимся? — сказал он, не став мямлить и тянуть кота за хвост.
— Куда назад? — В первый миг Харальд не понял, о чем идет речь. От книги оторвался совсем недавно и все еще витал в сладких грезах нового знания.
— Как куда? — Торвальд пошевелился всем могучим телом, удивленно сверкнул голубыми глазами. — Домой, в Бабиль.
— Я думаю, скоро, — при этих словах Гуннар и Торвальд отшатнулись, так яростно вспыхнули глаза их спутника. — Весной. Как снег с перевалов сойдет.
— Это хорошо, — обрадовался Торвальд, а Гуннар указал угрюмо:
— Нет, я останусь.
— Чего это ты? — изумился Торвальд, а Харальд нехорошо прищурился.
— Да чего я там забыл? Смерть в бою? Чтобы брюхо распорото и кишки воняли? — махнул рукой Гуннар. Темные глаза его сверкали, лицо корежила странная улыбка. — Нет уж. Здесь мне нравится, да и остепениться пора. Жену, вон, я уже нашел…
— Променял нас на бабу! — вскинулся Торвальд, но Харальд остановил его.
— Не горячись. Каждый волен выбирать дорогу сам. — И, обратившись к Гуннару, который неожиданно сгорбился, спросил:
— Надеюсь, о том, что мы собираемся уйти, никому не расскажешь?
— Обижаешь, — вздохнул темноглазый. — Если хотите хранить это в тайне, то и я промолчу.
— Тогда, — сказал Харальд, вновь обернувшись к Торвальду, — после нового года, в марте, потихоньку начнем откладывать припасы.
— Хорошо, а то я уж засиделся на одном месте, — кивнул богатырь и потянулся так, что затрещали суставы.