Магией называется практическое приложение духовных сил,
приобретенное при прохождении различных степеней посвящения!
Жерар Эньос (Папюс)
Успокоился Харальд лишь к вечеру. Боль в сердце притупилась, хоть и не ушла совсем.
— Лучше бы этот поход никогда не начинался, — шептал Харальд, сидя у костра.
Высыпавшие па небе звезды равнодушно внимали его словам, от близкого леса тянуло запахом хвои. При дыхании изо рта вылетали облачка пара, но Харальд не обращал на холод особого внимания. Мороз, идущий изнутри, донимал его гораздо сильнее.
— Они бы остались живы…
Возникло острое желание вернуться в прошлое, в те времена, где по его вине еще никто не погиб…
Да, тогда ему очень повезло. Куда бы занес раненого конь — неизвестно. Может быть, в лапы к разбойникам, может — в глубь лесов.
Однако очнулся Харальд в постели. Лежать было хорошо и покойно. Болела нога, но не очень сильно. Вокруг царила тьма, разгоняемая лишь багровым свечением углей в камине. Больше ничего осознать юноша не успел — провалился в сон.
— Следующее пробуждение пришлось на день Сквозь окно падал серый осенний свет, слышался шум ветра
Приподнявшись, Харальд осмотрелся. Комната оказалась невелика, обстановка не поражала богатством. Но было чисто и опрятно. Свою одежду и вещи Харальд обнаружил на стуле рядом с кроватью и вздохнул с облегчением.
Пока раздумывал, где находится, вошла молодая женщина. Голубые глаза на миловидном лице лучились добротой. Простое платье очерчивало чуть полноватую, но очень женственную фигуру.
— О, вы проснулись, молодой господин, — сказала она с улыбкой.
От мягкого, словно перина, голоса у Харальда заныло в копчике.
— Эээ… да, — только и смог он ответить. — А где я? И как сюда попал?
Женщина подошла ближе. От нее пахло как-то по-особенному, теплом, покоем, пахло домом…
— Вы на постоялом дворе «У Ворчуна», — еще раз улыбнулась голубоглазая, и на щеках ее обнаружились милые ямочки. — На моем постоялом дворе А привез вас вчера благородный Торбьерн фон Ахар. Возвращаясь к себе в замок из гостей, он встретил вас в лесу на коне, без сознания, истекающего кровью. А поскольку в замок Ахар ехать мимо нашего села, то он и привез вас к нам. Знахарь осмотрел вашу рану и сказал, что ничего страшного. Это вы с разбойниками встретились?
— Да, с ними. — Харальд помрачнел — А как зовут тебя, хозяйка?
— Мое имя Дина, — в третий раз улыбка заиграла на симпатичном липе, превращая его в очень красивое. Сочные, как спелые вишни, губы приоткрылись, обнажив белые ровные зубы. — А вас, молодой господин?
— Меня зовут Харальд, — юноша вдруг смутился и почувствовал, что голоден.
— Вы, наверное, хотите есть, родовитый Харальд? — догадалась Дина. — Сейчас вам принесут. Надеюсь, у вас есть деньги?
Расчетливая нотка в словах женщины показалась порывом холодного ветра в теплый день.
— Да, есть, — вновь смутился Харальд, сам не понимая почему. — Я, наверное, задержусь здесь на несколько дней.
В первый же вечер Харальд спустился в общий зал, где пьянствовал, догуливая последние дни перед возвращением в замок к жене, родовитый Торбьерн. Родовитый и благородный, ибо не ограбил беспомощного путника, не бросил его умирать в лесу, как поступили бы на его месте многие, даже весьма прославленные люди.
В большом зале постоялого двора царил обычный вечерний шум. Служанки трудолюбивыми пчелами сновали по помещению, таская вместо меда кружки. Аромат жареного мяса, чеснока и пива висел густым облаком.
Несмотря на сутолоку, Харальд легко отыскал спасителя. Фон Ахар занимал центральный стол, круглый, словно солнце, и большой, как пень старого дуба. Пить с хамами Торбьерн считал ниже собственного достоинства, и, кроме него, за столом никого не было.
Поэтому, завидев спасенного, он искренне обрадовался.
— О, вот и раненый! — сказал спаситель, широко осклабившись. Ряд острых зубов в сочетании с густой бородой и звероватым обликом производил устрашающее впечатление. Родовитый хозяин замка Ахар походил на разбойника более, чем любой из встреченных Харальдом лесных грабителей — Садись, выпьем, а то вокруг одно отребье Торбьерн обвел зал налитыми кровью глазами. Под его взглядом люди съеживались, стараясь выглядеть как можно более незаметными.
Харальд сел, подождал, когда Торбьерн сфокусирует на нем взгляд, и начал заготовленную речь:
— Позволь поблагодарить тебя, родовитый Торбьерн фон Ахар, за спасение жизни мо…
— А, пустое! — отмахнулся бородач. — Ты сам-то кто?
— Меня зовут Харальд. — Юноша на миг замялся и решил все же не называть полного имени. — Просто Харальд.
— Понятно, — усмехнулся Торбьерн, и синие глаза его остро блеснули. — Скрываешь имя. Чтобы лучше его скрыть, сними накладку в виде кабаньей морды с рукояти меча.
Юноша вздрогнул. Издевается? Но Торбьерн смотрел спокойно, в васильковых зрачках не было веселья, только ровная безмятежная уверенность в себе.
— Не бойся, — бородач вновь усмехнулся, напомнив юноше улыбающегося волка. — Я тебя не выдам. Не имею привычки лезть в чужие дела. Давай лучше выпьем!
— Э, — Харальд замялся Он не был большим любителем хмельного, но обижать спасителя не хотел.
— Я угощаю, — Торбьерн понял замешательство собеседника по-своему. — Тут отличное пиво. А к нему возьмем острых колбасок, их делает сама хозяйка. Пальчики оближешь! И еще — мяса. Полкабана нам хватит.
Желудок Харальда взвыл голодным зверем и ринулся грызть ребра. Во рту неизвестно откуда образовалось целое озеро слюны, и юноша только и нашел сил, чтобы кивнуть. Молодое тело требовало насыщения.
К себе в комнату вернулся поздно, ощущая себя раздутым от пива и мяса бурдюком.