— Пульсов с десять, — степенно ответил попутчик.
— Веди, — вздохнул я.
Это ладно, десять я выдюжу. А потом — глиняная миска с парующей похлебкой, лучше бы мясной, но и от рыбной не откажусь. А потом, потом…
— Пришли, — объявил дядька. — Пиво проставите за подсказку?
— А то! — прогудел Хреногор.
— И попробуй только отказаться, сразу решу, что обманул.
Оба захохотали, и мы двинулись в трактир.
Народа было много. Я даже не представлял, что столько можно впихнуть всего в одну залу. И, разумеется, свободных не то, что столов, мест на лавках не было. Добрая половина присутствующих пила стоя, справедливо полагая, что так больше влезет.
— Что за столпотворение? — удивился Хреногор. — Завтра конец света?
— Какой сегодня день? — встревожился попутчик.
— Вроде бы, последний день весны, — поскреб в затылке богатырь. — Если не путаю.
— Только не это! — взвыл дядька. — Канун Дня Серебряного Кота! Завтра финал по котоболу… и билетика, конечно, нипочем не достать!
— Разве что душу Рогатому продашь, — хохотнул жизнерадостный толстяк, отрываясь от пивной кружки. — Или за три цены.
— За три, — фыркнул худой парнишка с бегающими глазами. — Сегодня с утра чеыре просили. С утра, смекаешь? Сейчас повезет, если в шесть раз переплатишь. А уж перед матчем что твориться будет, представить страшно!
— Сегодня троих спекулянтов повесили, — встрял в разговор дядька в засаленном плаще. — Князь обещал покончить с билетным беспределом!
— Ну да, конечно, — скептически хмыкнул толстяк. — Вешают тех, кто со стражей не делится и княжью долю не платит. Глупых и жадных, тех и вешают.
— И вовсе не князь повесил, а дядька гэн, — вмешался худой.
— Гэн? — удивился Хреногор.
— Градоначальник. Гэн. Князю мелочью не занимается. Вот если заговор какой или убийство кого из знати — тут без него не обойтись.
— Трактирщик — пиво! Три кружки! — рявкнул Хреногор. — И быстро, я ждать не люблю.
— И похлебку, — подсказал я.
— И похлебку… две штуки! — взревел богатырь.
Все посетители трактира испуганно примолкли, правда, ненадолго.
— А теперь с самого начала, — вернулся он к собеседникам. — Что такое билеты, и зачем они нужны?
— Билеты на матч…
— Что такое матч и зачем он нужен?
— Финал по котоболу…
— Что такое финал и для чего он котоболу?
— Да вы совсем дикие, — догадался худой. — Смотри, дядька, котобол — такая игра. Лучшая в мире, понятно? Есть четыре команды. То есть, их куда больше, но остальные не в счет, мы говорим про великие. Так вот, раньше все четыре были из Краснореченска, но лет десять назад бежавший в Мажорию опальный подкняжник Бенесеф…
— Бенесиф, — поправил толстый.
— Бенесиф создал на свои деньги команду и начал прививать тупым мажорам любовь к котоболу. И нынче у них серьезная команда, два года назад выбили из четверки великих «Гепардов» а теперь едва не добрались и до финала. Зовутся «Пантерами».
— «Барсы» их без хлеба съели, — вставил дядька в плаще.
— «Барсы» твои как дети играли, понял? Если б не странное везение и ничем не объяснимое слеподырие, поразившее вдруг судей, не видать «Барсам» финала, как эээ…просто не видать, и все.
— Да прям уж, — недовольно проворчал в плаще, но спорить не стал.
— Вроде все объяснил? — спросил тощий у толстяка. Тот уверенно кивнул.
— Не все, — возразил Хреногор, принимая из рук трактирщика пузатую кружку пива, я подхватил похлебку. Пиво пришлось поставить на край стола, сидевшие за ним посетители смерили меня недовольным взглядом, но ничегоне сказали.
— Что такое билеты? — спросил Хреногор. — И что за игра такая — котобол? Вроде лапты что-то?
— Лапты! — фыркнул презрительно тощий. — Вы, топоряне, кроме своей лапты и не видали ничего. Сумеете достать билеты… ах, да, вы и про билеты не знаете… медные жетоны такие специальные, без них не пускают на стадион, а после матча возвращают стражам на выходе. Так вот, сумеете достать, непременно сходите. Узнаете хоть, как выглядит Великая Игра. Лапта, надо же!
Любят в Краснореченске котобол. А в Лорийском королевстве любят перекати-поле. А в Егорьевске играют в шахматы.
В Топорянске же любят лапту. Очень любят. Настолько сильно, что если какой заморец непочтительно при топорянине обзовет ее бицболом, тут же получает в зубы.
Тощий же отозвался о лапте очень непочтительно. Я бы с ним связываться не стал, что-то подсказывает мне, этот парень вор и состоит в Шараге, я о ней в книжке читал. Проблема в том, что Хреногору глубоко наплевать, где он состоит, он при нужде и с Шарагой без раздумий схлестнется. А лапту он любит.
Едва ли не единственный сейчас во взбудораженном предвкушением финала Краснореченске. Показательное сравнение преимуществ и недостатков обеих игр приведет к грандиозной драке Хреногора со всем городом. Красота!
Одним длинным глотком я допил кружку и сунул ее богатырю в руки.
— Дядька, крикни еще трактирщика, у тебя хорошо получается.
— Трактирщик! — взревел богатырь обиженным медведем. — Пива! А кстати, чего это мы стоим? В ногах правды нет!
— Так занято везде, — пожал плечами худой.
— Освободим. Они уже насиделись, а мы весь день на ногах.
Все-таки драки не миновать. Ладно, с одним столом — это не со всем городом. Не обезлюдеет Краснореченск, уже хорошо.