— Вылезай, молока налью, — расхохотался дядька Темногор, обожавший такие вот грубые шутки. — Тебе говорю, дядька Кирдук, Голос Правды Топорянска! Вылезай, ничего тебе не будет, я остыл уже.
Кот, однако, не торопился. Чувство долга свойственно некоторым людям, однако представители кошачьего племени от него свободны.
— Ну и не беда, я и так прекрасно запомнил, — нисколько не расстроился колдодей. — Значит, сегодня канун Дня Серебряной Кошки… нет, Кота, и делать в этот день ничего нельзя, кроме как пить, есть, веселиться. Драться ни с кем нельзя тоже, ссоры сегодня запрещены краснореченскими законами. И если мы, как обычно, законы эти проигнорируем, получим восстание. Хм, горожане, похоже, всерьез относятся к этому празднику…
Дядька Темногор задумчиво посмотрел на высунувшуюся из-под кровати белую мордочку.
— Кажется, я знаю, как обойти этот дурацкий закон, — задумчиво сказал он.
— Превращает своих людей в кошек? Какая прелесть! — восхищенно воскликунул дядька Ренн, хлопая себя по колену. — Удивительно изящное решение, совсем не свойственное Темногору. Нет, любезный Рогер, я от него не ожидал. И ведь вполне могло сработать, если б не твой человек в окружении Лорда! Цвета кошек, разумеется, белые и черные, как те, что завтра будут на поле? Очень хорошо, пусть наши люди заключат договор со стадионом о поставке спортинвентаря (в скобках — игровых кошек.) Клянусь, Темногор изрядно удивится, когда узнает, как развлекаются его люди!
И дядька Ренн весело захохотал, представив себе лицо Темногора.
Город хорошел на глазах. Сотни уборщиков вычистили и без того отнюдь не грязные улицы, поблекшие за год узоры на домах и заборах обновили свежей краской. Ветви деревьев украсились цветными праздничными лентами, а бронзовый памятник Серебряному Коту начистили так, что смотреть было больно.
Оравы мальчишек и девчонок выставляли на порог угощение, заботливо отгоняя от глиняных мисок собак и нахальных птиц. Это для котов, лучшее — котам. Черные, белые, рыжие — сегодня они безбоязненно подходили к дверям и лакомились молоком, сметаной и рыбой, в зависимости от достатка хозяев дома. В Чистом Квартале, заселенном исключительно аристократией, пушистых кормили исключительно мясом, к вящей зависти бедноты и собак.
Впрочем, чудо-кот до лакомства так и не добрался. Канун праздника застал его в речном порту, где всегда было в достатке рыбы — и свежей, и копченой. Рыбу кот очень любил, несмотря на уйму мелких острых костей, так и норовящих застрять в глотке. Кстати, большинство городских котов кормились здесь же и в прилегающих к порту районах. А выставленные в Чистом Квартале миски с мясом так и остались невостребованными, пушистых оттуда всегда гоняли, вот и привыкли они не искать добра в тех местах. К великому огорчению богатеев — известно ведь, чьей миской кошка побрезговала, тому весь год удачи не видать.
Уже после второй миски рыбы, чудо-кот почувствовал, что объелся.
К великому огорчению богатеев — известно ведь, чьей миской кошка побрезговала, тому весь год удачи не видать.
Уже после второй миски рыбы, чудо-кот почувствовал, что объелся. Идти никуда уже не хотелось, и довольный жизнью пушистый забрался на поленницу, свернулся клубочком и уснул на солнышке.
Тут-то его и сцапал котолов Ицед. Вообще-то, это не законно, котов для матча полагается промышлять именно в день праздника, но и работягу понять можно — попробуй, поймай с утра зверьков, которые как раз попрятались отсыпаться после бурной ночи. Да не абы каких вдобавок, а непременно черных и белых. Не обязательно без единого пятнышка, но заметно быть не должно, иначе не примут.
Кот укнуть не успел, как оказался внутри кожаного мешка, котолов свое дело знал. Веревка стянула горловину, но воздуха хватало, в мешке специально были проделаны отверстия для дыхания. Кот возмущенно мявкнул, но без излишней ярости, мешок, стараниями Ицеда, был чистым и мягким, спать в нем было куда удобней, чем на поленнице. Вдобавок вкусный и сытный обед настраивал на благодушный лад, коту сейчас было лень даже шевелиться. Он так и задремал в мешке, изредка просыпаясь, чтобы вдохнуть запахи незнакомых районов.
В кошатнике стадиона Радонеро чудо-кота вытряхнули из мешка, надели железный ошейник и посадили на довольно-таки длинную цепь. Но пушистый и сейчас не возмутился — перед мордой поставили миски с молоком и чуть обжаренной печени, а от мягкой подстилки исходил приятный запах лесных трав. К тому же появилась компания — он был не единственным здесь белым котом, еще около двадцати практически таких же смирно сидели на цепях, время от времени шипя друг на друга или грозно завывая. Драк, разумеется, не было, цепи не позволяли.
За котоловом захлопнулась входная дверь, пушистый лениво посмотрел в ту сторону, неторопливо сжевал кусок печени. Спать уже не хотелось, да и есть тоже. Самое время поиграть, подраться или другим каким образом пошкодить.
Низкий утробный мяв поднял его на ноги. Любой кот безошибочно определяет, когда обращаются именно к нему даже люди, не говоря уже о сородичах. Да и этот отвратительный голос он уже слышал. С тем, что бросал сейчас вызов, он неоднократно сходился уже в беспощадном бою. С переменным, признаться, успехом. Вон то ухо именно он, чудо-кот накрошил в мелкую лапшу прошлый раз. А в позапрошлый наоборот, пришлось спасаться бегством, поджимая прокушенную лапу. Словом, перед пушистым стоял заклятый враг и нагло бросал ему вызов.