— Эй, служивые, серебро лишним бывает? — весело спросил богатырь.
— Никогда! — решительно ответил один из стражей, судя по отвисшему пузу, и серебряному жетону на плече, старший из них.
— Хреногор молча показал монеты.
— И кого за эти деньги надо убить? Впрочем, прикончить ты сам кого хочешь умеешь… кого подержать надо, пока ты убивать будешь?
И это городская стража, мысленно сплюнул Хреногор. В Топорянске порядчики тоже образцом честности не являлись, но деньги любили малость поменьше.
— Пройти в Чистый Квартал мне надо, — хмуро ответил богатырь. Стражи переглянулись.
— А зачем тебе туда? — осведомился старший, упокаивая останки совести.
— Барона Крея повидать. Для приватного разговора, — честно ответил богатырь. Стражник с сомнением посмотрел на него.
— А ты ростом-то вышел, с ним говорить? — спросил он.
— А что, у него кулаки больше? — темнея лицом, спросил Хреногор. Он не любил, когда затрагивали эту тему. Стражник сразу же это почувствовал.
— Да я пошутил, извини.
Богатырь демонстративно уронил серебряную чешуйку в кошель.
— Шутки я люблю, — одобрил он. — Может, еще пошутишь?
— Да больше не хочется, — заюлил стражник, алчным взглядом облизывая кулак, где были зажаты товарки ускользнувшей монеты.
Чистый Квартал богатырю понравился. Красивый, опрятный, дома каменные, от одного пинка не рассыпаются. А вот жители подкачали. Расфуфырины, что майскмй петух, смотрят свысока. У Хреногора даже кулаки зачесались, но он сдержался. Только выпятил челюсть и костяшками похрустел. Охрана (а у таких людей она непременно присутствует) немедленно напряглась, меряя богатыря мрачными взглядами. Хреногор вызывающе ухмыльнулся и зишагал дальше.
В Чистом Квартале заблудиться было невозможно. На каждом здании (либо на окружавшей его стене, если таковая была) непременно висела изрядных размеров табличка (кажется, из серебра), на которой было выгравировано имя владельца, титул и род. Было это весьма кстати, потому что обитатели квартала, к которым Хреногор пытался обратиться, в беду вступать наотрез не желали, лишь презительно фыркали и гордо прятались за спину охраны.
Дом барона Крея ничем не выделялся из ряда ему подобных. Разве что, строительными помостами на четвертом этаже, где, словно муравьи, копошились строители. Барон явно решил использовать часть нежданно свалившихся денег на улучшение своего и без того изрядного жилища. В Топорянске, скажем, лишь князь да первые ближники могли похвастать лучшим.
Каменная стена опоясывала дом, дубовые ворота нараспашку, а вот вторые, ажурные металлические, были заперты. И возле них красовались два стражника в новеньких, с иголочки, мундирах. К ним-то Хреногор и направился, предчувствуя новые препятствия.
К его удивлению, вопрос решился достаточно просто. Один изи страшей дунул в дудук, вызывая старшего. Тот появился почти сразу — не иначе, бежал, хотя вид имел солидный и походку — степенную.
Старший предложил богатырю оставить оружие в караулке, и тот, будучи сам по себе оружием, легко согласился. За воротами оказался не то, чтобы парк — просто кусок настоящего леса, буйного и неухоженного.
За воротами оказался не то, чтобы парк — просто кусок настоящего леса, буйного и неухоженного. Хреногор хмыкнул, спокойно перенес неодобрительный взгляд стража. Служба у собачек такая, гавкать да зубы показывать.
Охранник довел его до самого дома, так и не задав ни единого вопроса. Ударил в большой бронзовый гонг, висевший у входной двери. Сразу же кто-то завозился, отпирая засовы, заработали тайные механизмы, открывая тяжелую створку.
Привратник (а возможно, домашний мажор, иные знатные дядьки таковых содержали), принявший у стража богатыря, тоже ни любопытством, ни разговорчивостью не отличался. Либо даны ему были соответствующие указания, либо был специальный человек, именно такими гостями занимающийся.
— Прошу проследовать за мной, — только и сказал, даже «уважаемый дядька» не добавил.
Впрочем, богатырь и не настаивал, покорно пошел следом за ним куда-то в глубины дома.
И вот тут случилась накладка, которую ни хозяин дома, ни его домашний мажор. Очевидно, предположить не могли. Хреногор услышал такой знакомый, родной голос. От его волшебного звука радостно затрепетало сердце и сполз по стене не успевший убраться с дороги домашний мажор.
Сбив кого-то с ног и вынеся не то две, не то три двери, богатырь, будто лось в весенний гон ворвался в обширную залу.
И замер — перед ним, прекрасная и желанная, стояла она. Забава.
Глава 22
В море-окияне, на острове Буяне, в краю далеком, на дубу высоком, прям под самой небеси золотой ларец висит. В ларце том заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце Смерть Кощеева…
Если бы мою лень можно было убить так же просто!
С Хреногором, по словам трактирщика, разминулся всего на несколько стуков, можно было и догнать — не пошел, хотя стоило бы. Но больно уж хотелось протянуть ноги, прилечь на чистое, свежепостеленное белье, сладко потянуться и снять, наконец, опостылившие сапоги. А потом — спать до самого полудня, и чтоб никто не мешал. Даже если за мной придут все Светлые, Темные и нигроманты в придачу, это моих планов не изменит. Говорю же, Кощея убить проще. Вот отдохну, тогда и богатыря найду, и от чарунов сбегу, и врагов вобью по самые-самые, чтобы мало не показалось. А сейчас — спать. Я и так герой, раз свое полуживое тело сюда дотащил.