— Отчего так считаешь? — жадно спросил богатырь.
— Сердце ведунское подсказывает, — усмехнулся я. Вроде как пошутил… надо ли ему знать больше? И как объяснить, если надо? Ведуна сердце ведет по жизни, не разум. Впрочем, богатыря тоже. Не потому ли мы сейчас и погоняем коней, летя к столице чужого княжества, а не сидим на печи и не пьем отвар малины из глиняных чашек?
Кстати, у меня ведь есть самоходная печь, может, прокатиться с ветерком или не стоит местных смущать? Говорят, краснореченцы колдодеев не жгут, а уж ведунов тем более… проверять не стану, пусть говорят, что хотят.
— И как мы его тогда найдем? — растеряно спросил Хреногор.
— Если назвался именем врага, то легко, — сообщил я. — И Бренс, барон Крей нам в этом поможет. Или ты думаешь, он простит своему врагу, что тот столь вольно пользуется его именем? Настоящее же имя ему наверняка известно, Нужно только время, чтобы вычислить злодея. И покарать!
— Хм… дядька, а ты ничего из вида не упустил? — робко спросил богатырь.
— Что?
— Нельзя, чтобы в Пряжском королевстве обо мне узнали.
Да, это дело осложняет. Если барон Крей действительно враг похитителя, он постарается использовать богатыря на всю катушку, независимо от его желаний.
Я тут же предостерег Хреногора от излишней доверчивости. Тот ухмыльнулся (Надо же, все зубы целые! Удивидельно!) и предложил не беспокоиться. При этом так многозначительно поглаживал рукоять булавы, что я сразу поверил в его способность договориться хоть с кем о чем угодно.
Переправу мы увидели, когда стало смеркаться. И сразу пришпорили коней — паром шел к нашему берегу. Как знать, не последний ли раз он реку пересечет? Что на ночь он останется на том берегу, сомнений не вызывало, это азы обороны города, даже я знаю.
На пароме нас заметили, сбавили ход, давая шанс успеть. Я вертел головой, выискивая пологий спуск к берегу, но ничего похожего не наблюдалось.
Лишь напротив переправы нам удалось спуститься к реке. Паром уже стоял у сходней, принимая на борт редких пассажиров.
— Успели, — дядька Хреногор смахнул со лба пот, спешился и, взяв коня под узцы, повел на паром.
Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Паромщик, пожилой флегматичный дядька, сообщил, сколько стоит проезд, приятно меня удивив. Мы-то наслышаны о городских ценах, а тут, поди ж ты, столица, хоть и не наша. Вот трактир посетим (а мы посетим, да-да), тогда окончательно станет понятно, где жизнь слаще, у них в столице или у нас в деревне. То есть не у нас, я же там не живу давно, деревенские бабушку прогнали вместе с избой. Значит, у них в столице и у них в деревне. Да, так правильнее.
Широка все же Красная. Или паром ползет медленно, только я ждать замучился, пока на тот берег переправимся. Хочется уже похлебки отведать теплой, а лучше — горячей, только что сваренной. В лесу хочешь-нехочешь, а есть приходилось в сухомятку, а я по горячему соскучился. Да и Хреногор, думаю, тоже, хоть богатырям привередничать не положено, а вкусно покушать всякому любо.
Поскрипывает веревка, которую с уханьем тянут дюжие молодцы, дядька паромщик о чем-то негромко беседует с Хреногором, а я сижу и смотрю на воду и первые звезды, что нехотя загораются на еще не совсем темном небе. Мне хорошо. Приятно зудят уставшие от долгой скачки ноги, конь фыркает в затылок. Можно достать из мешка краюху хлеба и кусок грудинки, но лень шевелиться. К тому же, есть не хочется, разве что похлебки.
Паром мягко толкнулся о пристань. Все, приехали.
— Вот он, Краснореченск-красавец, — восторженно объявил паромщик. — Приплыли, спаси Превеликий.
— Спасибо тебе, отец, — прогудел богатырь.
— На здоровье, витязь. Легкой тебе дороги.
Городские ворота захлопнулись прямо за нашими спинами. Вообще-то, положено с последним лучом солнца, но стражники тоже не без понятия, видели, что последний паром не успевает, решили подождать.
— Скажи, добрый дядька, а нет ли где трактира поблизости? — вопросил Хреногор одного из тех людей, что вместе с нами сошли с парома… — Такого, чтоб приличный и недорогой?
Дядька, изрядно одетый то ли купец, то ли мастер-ремесленник, усмехнулся в рыжие усы.
— Веришь ли, витязь, сколько лет на свете живу, никто отчего-то не спросил трактир неприличный и дорогой. А ведь наверняка и такие на свете есть!
— Это где девки беспутные голыми пляшут? — уточнил богатырь. — Бывал и в таких, да. Пиво там дрянь, и еда дрянь, да и девки, если на свет вытащить, не лучше. А дерут три цены, не менее. Нет уж, дядька уважаемый, нам бы что попроще. Где пиво хорошее и недорого.
— Тогда пошли вместе, — предложил попутчик. — Привратные трактиры везде недешевые. Сам подумай, прибыл человек в город, измотанный, голодный — будет ли он деньги считать? Вот и дерут кровопийцы, и пиво разбавляют не по-людски, с дороги ведь странникам все равно деваться некуда.
— А далеко ли идти? — спросил я осторожно. Спору нет, дешевый трактир и с приличным пивом дело хорошее, но тащиться далеко желания не было. Пиво сейчас любое вкусным покажется, кроме кислого позавчерашнего, ну, так в трактирах оно скиснуть не успевает. А что цены завышены — один раз можно себе позволить.