Мне стало стыдно. В самом деле, мог бы посмотреть на указатель, привык к тому, что дорогу богатырь прокладывает, совсем думать перестал.
— Ладно, — сжалился надо мной Хреногор. — Пойдем, добудем тебе коня, пока ты свои лапти до дыр не затер.
Хотел я было обидеться и сказать, что он раньше своего коня до дыр затрет, а бабушка вещи на века делала, но передумал. Он же для моей пользы старается, чего дядьку зря обижать?
— Благодарствую, — сказал вежливо. — Мне бы кота лучше, но пусть будет конь, я не против. Для начала.
Едва мы немного отъехали от межевого камня, как лес расступился и перед нами предстало широкое поле. И по нему летел на вороном скакуне могучий воин. Рыцарь, понял я, разглядев его доспехи. Наши на щитах картинки не малюют, богатыря по ударам должны отличать, а не по гербу. И шлем — никогда не понимал, зачем на нем забрало? Не видно же ничего! Да и само слово мне не нравилось. Забрало, отъело, сбежало. У нас так либо о чудовищах говорят, либо об этих… непонятного пола.
Меж тем, рыцарь красиво осадил коня, поднял забрало.
— Приветствую тебя, добрый дядька рыцарь, и тебя, дядька путник. Знаете ли вы законы этого места?
— Нет, — ответил богатырь.
— Конный вступает со мной в поединок. Коли случится ему удача, и победит он, спутник его поедет на моем коне.
Коли случится ему удача, и победит он, спутник его поедет на моем коне. Если нет — мой противник отдаст мне своего.
— На чем деремся? — деловито спросил богатырь, присматриваясь к прекрасному рыцарскому коню.
— На копьях, как и полагается благородным дядькам, — важно ответил рыцарь. — Пока кто-нибудь не вышибет противника из седла.
— Идет, — согласился Хреногор.
— Тогда назовем друг другу свои имена, как требует того кодекс рыцарства.
— Хреногор меня звать, — представился богатырь.
— Хреногор… и все?
— Мне хватает, — с достоинством ответил богатырь.
— Мое имя — рыцарь Лай-Зелот, владелец замка Лай-о-Буд, вассал дядьки Тагула, графа Поришира. Я готов преломить с тобой копья, благородный дядька!
Хреногор аккуратно достал из чехла копье, внимательно его осмотрел и остался доволен.
— Готов, — сказал он, и оба всадника сорвались с места навстречу друг другу.
Скажем откровенно — я ни минуты не сомневался, кто победит. Наши богатыри не слабее забугорных, даже наоборот, да вот беда — не привычны они к копью. То есть, с собой возят, но в ход почти не пускают. Разве что с такими — залетными. Вот если на мечах, или на булавах переведаться, пусть на секирах даже — другое дело, Здесь наши орлы, люього одолеют.
Оба воина стремительно сближались. Земля комьями летела из-под копыт, сидевшие на поле вороны с недовольным карканьем поднялись в воздух, но далеко улетать не стали, расселись на деревьях поблизости. Видно, в бескровный исход поединка не верили.
Оказалось, что Хреногора я скинул со счетов рано. Копьем он владел ничуть не лучше любого нашего богатыря, но попасть в него копьем было не просто. Мало того, что богатырь дядьке Зелоту попался весьма компактный, так он еще прижался к холке так, что его и видно почти не было. Конечно, рыцарь промахнулся. Разумеется, богатырь тоже не попал. Пришлось повторить, за здорово живешь коня из них никто отдавать не пожелал.
Второй раунд прошел по тому сценарию. Хреногор сумел изловчиться и попасть в щит, рыцарь не сумел и того.
— Какой позор, — сокрушался он, качая шлемом. Забрало при этом сочувственно позвякивало. — Не попасть в щит — такого конфуза я еще не испытывал.
— До старости доживешь — еще не такие конфузы испытаешь, — сообщил ему Хреногор. — Дядька Зелот, может ну их, копья эти? Давай лучше булавы скрестим или, скажем, мечи?
— Только копья, — сказал, как зарезал. Суров рыцарь, ох, суров! — Таков закон этого места, друг мой. Никто уже не помнит, кем эти правила установлены, но мы обязаны их соблюдать,
— Почему это? — удивился богатырь.
— Потому что я так сказал, — надменно сказал рыцарь. — В бой, чужеземец! Покажи свою силу!
Хреногор показал ему руку по локоть и пришпорил коня. Кажется, он вошел в азарт, наши богатыри всегда так, в драку поначалу лезут неохотно, зато потом трое не оттащат. Да и конь рыцарский ему, видно, приглянулся, видать, и впрямь хорош. Я в них не понимаю ничего, везет — и ладно, а лучше еще телегу впрячь. И кучера посадить.
В третий раз сшиблись, и в щит попали оба. Конь дядьки Лай-Зелота от богатырского удара сел на задницу, его всадник едва удержался в седле, а вот Хреногору не повезло. Легкий он слишком, вот и вынесло его одним могучим ударом.
Легкий он слишком, вот и вынесло его одним могучим ударом.
— Неплохой удар, — похвалил рыцарь снисходительно. — Но вы проиграли, благородный дядька. Извольте отдать коня!
— Извольте, — откликнулся богатырь. По нему было видно, что он охотнее отрубил себе палец, нежели расстался со своим другом.
— Как его зовут? — спросил рыцарь.
— Волчья сыть…То есть, Сивка, — тут же поправился Хреногор.
— Повторяй за мной: «Я отдаю тебя, верный конь, в руки доброго рыцаря Лай-Зелота».
— Я отдаю тебя, верный конь, в руки доброго рыцаря Лай-Зелота — послушно повторил богатырь, избегая смотреть коню в глаза.