— Квинтограмма модернезированная, — любезно сообщил Лорд Тапах. — Вот эта линия символизирует невидимую цепь, привязывающую демона к квинтограмме. А эта раковина — артефакт обуздания, обеспечивает послушание демона и возвращение его в небытие в случае необходимости.
— Интересно, — признал дядька Гаврон. — Я могу чем-то, э, помочь?
— Нет, все уже подготовлено. Просто встаньте у стены, и подержите на всякий случай раковину. Книга старая, написана на мертвом языке, мало ли что…
— Это на каком, э, мертвом?
— На анрицком, — пояснил дядька Тапах.
— Анрицким, э, не владею, — признал дядька Гаврон.
— И не нужно. Ну, помоги нам Превеликий…
То, что он читал скороговоркой, на первый взгляд, казалось бессмыслицей кому угодно. Но не дядьке Гаврону. Отведя взгляд в сторону, он фиксировал в памяти каждое слово коллеги. Оттого и пропустил появление демона в квинтограмме.
— Приказываю тебе, демон…ох!
Что-то явно пошло не так. Дядька Гаврон дернулся к напарнику, одновременно настраивая паверу как для атаки, так и для защиты.
— Прошу прощения, — раздался слева густой приятный голос. — Как это называется?
— Раковина, — ответил ошеломленный чарун.
— Как это называется?
— Раковина, — ответил ошеломленный чарун.
— А давайте съедим раковину? — вопросил демон, протягивая руку. На вид он мало чем отличался от человека, если не заглядывать в глаза. Два провала во тьму — вот что они напоминали.
— Что, э…
— Спасибо, — сказал Пожиратель, делая жест рукой, и дядька Гаврон почувствовал, что раковина вырвалась из его пальцев и уплыла в сторону демона.
— Стой! — в отчаянии закричал дядька Тапах, но было поздно. Демон распахнул немалых размеров пасть и заглотил артефакт целиком.
— Вкусно. Спасибо, — сказал он, и, пройдя сквозь стену, исчез. Два Высших Чаруна переглянулись.
— Предлагаю, дорогой дядька, не упоминать об этом, э, инциденте, — сказал дядька Гаврон.
— Полностью согласен, коллега, — вздохнул дядька Тапах, пряча глаза. Ему было стыдно.
— Это еще что такое? — потрясенно спросила радость Перилла, решая про себя, грохнуться в обморок, запрыгнуть на верхушку дерева или просто завизжать. Ее партнер оставил вопрос без ответа, раскрыв рот, он наблюдал за разворачивающимся действом, и не было во всем мире силы, способной его от этого оторвать. Вряд ли он заметит, что его напарница грохнулась в обморок или запрыгнула на березу. Даже разденься она догола — обнаженной он видел ее не далее, как прошлой ночью. А вот парад мышей…
Мыши шли ровными колоннами поперек улицы. Шли, словно победоносная армия, степенно, без спешки, к заброшенному домику за полусгнившей оградой.
— Он там! Мы нашли его! — радость Перилла дернула Рагунса за рукав камзола, едва не оторвав его от избытка чувств.
— Что? — мысли Рагунса были далеко отсюда… если вообще были.
— Кот! Он в том доме, я уверена. Пошли, скорее!
Скорее не получилось. Радость Перилла в своем котоохотничьем азарте как-то упустила из виду колонны мышей. По которым она наотрез отказалась идти, как ее не уговаривал нетерпеливый напарник.
— Я не могу, — жалобно сказала радость Перилла, тоскливо глядя на мышиные полчища, намертво перекрывшие подход к дому. — Понимаю все… и не могу. Это выше меня!
— Да брось, — уговаривал дядька Рагунс. — Это всего лишь мыши, они тебе ничего не сделают. Закрой глаза и иди. Ну?
— Не могу, — повторила девушка и расплакалась. Колшебник растерянно топтался рядом, не зная, что предпринять. Можно угостить ее носовым платком… но лучше не надо. Вот платок лучше вообще из кармана не доставать, пока он, дядька Рагунс не припомнит, в каком месяце он его стирал. Или хотя бы в каком году.
— Давай я тебя перенесу? — с отчаяния предложил он. Слезы на глазах Периллы чарунским образом высохли.
— Правда? Меня еще никто не носил на руках. А тебе не будет тяжело, я ведь тяжелая?
— Да какая ты тяжелая, — отмахнулся дядька Рагунс, подхватил девушку на руки и зашагал прямо по серому ковру. Мыши благоразумно метнулись в стороны, давая ему дорогу.
Девушка доверчиво прижималась к нему, и дядька Рагунс едва не забыл о своей цели. Так бы и брел целую вечность — до края земли, а если и впрямь круглая, как поговаривают, то и вовсе кругами.
— Так-так, и кто же это у нас? — насмешливый голос Пивогора вывел колшебника из состояния высшего блаженства.
— Как трогательно, право слово! Умеют некоторые делать красивые жесты, да, умеют, дядьки мои. Молодому колшебнику наредкость повезло… радость моя, могу ли я, в свою очередь, немного тебя поносить?
— Нет, спасибо, — холодно ответила радость Перилла.
— А если нет, — голос колдодея стал острым, как нож. — То вон отсюда. Это наша территория.
— Вы ее пометили? — язвительно поинтересовался дядька Рагунс. — Как коты, или иначе?
Дядька Пивогор смерил колшебника презрительным взглядом.
— Пойдем, я тебе все подробно объясню, — нехорошо улыбнулся он. Дядька Рагунс сделал шаг вперед, радость Перилла вцепилась в его руку в попытке удержать. Она заметила то, что колшебник не углядел — как двинулись справа и слева колдодеи в алых мантиях с золотым ромбом.
— Эти ребята у тебя вместо цепных собак? — усмехнулся колшебник, Перилла была не права, все он видел.