Латные перчатки и шлемы поединщики сняли еще до начала боя, а вот доспехи оставили. Из пустого бахвальства, я думаю, мол, настоящему бойцу не помеха. Встали друг напротив друга, взявшись за руки, потом хлопнули в ладоши и одновременно отпрыгнули назад. Такой вот воинский ритуал, со стороны довольно забавно смотрится.
И начали сильномогучие дядьки биться. Лай-Зелот, прикрываясь левой рукой, словно щитом, попробовал врезать в Хреногорову челюсть. И нарвался на встречный в корпус. Жалобно заскрипел, сминаясь, металлический доспех, рыцарь растянулся на земле, но сразу вскочил, желая продолжать бой. Богатырь ушел с линии атаки, перехватил запястье и, раскрутив противника как мешок с репой, зашвырнул его в заросли кустрника. А вы чего ждали? Если он лошадью бросается ради шутки…
Рыцарь оказался крепким дядькой.
А вы чего ждали? Если он лошадью бросается ради шутки…
Рыцарь оказался крепким дядькой. Выполз из кустов, помотал головой, воздел себя на ноги. И уверенно зашагал к удивленному Хреногору.
Впрочем, короткое замешательство богатыря ему не сильно помогло. Один удар — хороший такой, с замахом, все, как полагается, и рыцарь снова улетел в кусты. Говоря откровенно, я уже думал, все, отлетался бедолага. Куда там! Выполз, что твой конь, на четырех, головой потряс — и в бой. Не то, что бойцы в деревне — удар пропустил, и с ног долой.
Только одно дело подниматься после таких плюх, а другое — богатыря в рукомашестве одолеть. Едва Лай-Зелот до Хреногора добрался, как то ему еще отвесил, не скупясь. Доспех у рыцаря приобрел такой вид, что даже цыганам не продашь за медный баблон.
— Еще? — вопросил богатырь, в очередной раз узрев упрямого соперника.
— Хватит, — покачал головой Лай-Зелот, и это слабое движение окончательно исчерпало его силы. Рыцарь с грохотом и лязгом обрушился на землю, потеряв сознание, а вместе с ним и коней.
— Знай наших, — Хреногор самодовольно потер кулак. — Здешние бойцы совсем драться не умеют. Слабоваты, честное богатырское.
Некоторое время пытались привести рыцаря в чувство. Это оказалось не проще, чем заплевать солнце до полного погашения, Лай-Зелот нипочем не желал расставаться с отсутствием сознания, я даже решил, что он помер, пока богатырь не додумался пощекотать в ноздре травинкой. И даже после того, как рыцарь оглушительно чихнул, кое-какие сомнения остались.
— Думаю, нам лучше оставить его в покое, — с сомнением в голосе, произнес Хреногор.
— Вот так бросим на дороге и все? — удивился я. — Нет, я так не могу.
— Добить рука не поднимается, — признался богатырь.
Добрый он у нас. Хмыкнув, я не без труда перевернул пациента, принялся стаскивать с него доспехи.
— Оставь, — махнул рукой Хреногор. — Денег за эту рухлядь все равно много не выручишь.
И неиспорченный совсем. Другой бы невесть что подумал, а этот все правильно понимает. Почти.
— Хочу проверить, нет ли внутренних повреждений, — пояснил я.
— Если с наружи доспех не проломлен, то и изнутри цел, — мудро заметил богатырь, не отказывая, однако, в помощи.
Разъяснять, что имел в виду, я не стал. Зачем зря слова тратить? Хреногору вряд ли интересно, а мне рассказывать лень.
Не без труда извлекли рыцаря из скорлупы. Я, сложив ладони «лодочкой», принялся обследовать на предмет повреждений. Удивительно, но ничего обнаружить не удалось. Представляете, меня с таких ударов в тонкий блин размазало бы, а ему хоть бы что, даже ребра не сломаны. А что сознание потерял — так это, похоже, из-за фобии. Летать боится.
— Живой? — поинтересовался Хреногор.
— Да что ему сделается? Через пару часов очнется, — я оставил рыцаря в покое, пнул смятые железки, недавно еще считавшиеся доспехами.
— Тогда поехали, — нетерпеливо сказал богатырь. — Меня невеста, поди, заждалась. Тревожно мне за нее, дядька ведун. Ох, тревожно!
Я подошел к рыцарскому коню. Тот покосился на меня и отошел на всякий случай на пару шагов. Не иначе, за конокрада справедливо принял.
Я осторожно приблизился — конь невзначай отошел. Недалеко, чтобы не обидеть ненароком, конокрады народ такой — лучше не обижать.
Недалеко, чтобы не обидеть ненароком, конокрады народ такой — лучше не обижать.
— Ты скоро там? — мы с конем разом вздрогнули от раздраженного рева богатыря. — Не слушается, мешок с костями? Могу помочь.
— Ты лучше не возникай, — сказал я коню. — Сейчас придет, сгребет тебя в охапку и мне швырнет… оно нам обоим надо?
Конь вздохнул, бросил на рыцаря тоскливый взгляд, мол, хозяин меня тут конокрады воруют, и послушно опустил голову.
Я осторожно взгромоздился в седло, огляделся. Не сказать, что я верхом не умею, доводилось, и не раз, но скажу честно, земля куда как поближе была. Отсюда грохнешься, костей не соберешь, разве что Хреногор пособит.
— Мы едем или тут заночуем? — рыкнул богатырь.
— Да едем, едем. — крикнул я в ответ. — Что ты такой нервный, а?
— Жрать хочу, — пояснил Хреногор. — Если не поторопимся, ночевать придется под открытым небом. И без пива.
Тут он меня уел. Едой мы худо-бедно запаслись, а вот пива в дорогу не взяли.
— Поехали, — буркнул я и дал шпоры коню (то есть, это говорят так, на самом деле никаких шпор у меня не было. Да и на хрена они коню?)