— Искать не пришлось. Сегодня Твилли и Фридман принесли готовую папку. Лейтенант Харви Паундс. Кто-то забил его насмерть недели через четыре после ссоры с Босхом из-за Ганна. Из-за плохих отношений Босх стал подозреваемым. Но очевидно, с него сняли все подозрения… по крайней мере полиция Лос-Анджелеса. Дело не закрыто. В Бюро вроде как наблюдали издали и теперь подняли старую папку. Твилли сегодня сказал мне, что в полиции Лос-Анджелеса есть люди, которые считают, будто подозрения с Босха сняли уж чересчур быстро.
— Держу пари, Твилли очень доволен.
— Ага. Он уже вешает это на Босха. Он считает, что в случае с Гарри Ганн — только верхушка айсберга.
Маккалеб покачал головой, однако сразу же напомнил себе, что не может задерживаться на фобиях и мотивациях других людей. Надо было еще многое обдумать и спланировать в расследовании.
— Кстати говоря, у тебя есть копия штрафного талона?
— Нет еще. Все разговоры были по телефону. Но его послали по факсу. Беда в другом: мы с тобой знаем, что это означает, но это еще ничего не доказывает.
— Зато окажется хорошей опорой, когда настанет время.
— Какое настанет время?
— Действовать. Мы используем Таферо, чтобы добраться до Стори. Ты же знаешь, что туда-то все и ведет.
— Мы? Ты уже все спланировал, да, Терри?
— Еще не до конца.
Маккалебу не хотелось вступать с ней в спор по поводу своей роли в расследовании.
— Послушай, у меня тут ленч стынет, — сказал он.
— А, прости. Давай ешь.
— Перезвони мне позже. Я хочу повидать Босха. Слышно что-либо от Твилли и Фридмана на эту тему?
— Думаю, они еще с ним.
— Хорошо. Поговорим позже.
Маккалеб закрыл телефон, вышел из машины и отнес коробку с гамбургером в мусорную урну. Потом заскочил обратно и завел двигатель. Возвращаясь к почте на Уилкокс, он открыл все окна, чтобы выветрить запах жирной пищи.
39
Аннабел Кроу шла к свидетельской трибуне, и все взгляды в зале устремились на нее.
Она была потрясающе хороша, но в движениях сквозила какая-то неловкость. Из-за этого Аннабел казалась и зрелой, и юной одновременно, что делало ее еще очаровательнее. Лэнгуайзер приготовилась задавать вопросы. Она подождала, пока Кроу сядет, прежде чем самой подойти к трибуне.
Босх едва заметил появление последнего свидетеля обвинения. Он сидел, опустив глаза, погруженный в размышления о встрече с двумя агентами ФБР. Они уже взяли след и понимали, что, если арестовать Босха по делу Ганна, то пресса не отстанет. Они могли начать действовать в любой момент.
Лэнгуайзер быстро проскочила этап общих вопросов, установив, что Кроу — начинающая актриса, участвовала в нескольких постановках и рекламных кампаниях, а также сыграла небольшую роль в художественном фильме, еще не вышедшем на экран. Ее история подтверждала, как трудно добиться успеха в Голливуде, — сногсшибательная красавица, оказавшаяся всего лишь одной из множества красавиц в большом городе. Она все еще жила на деньги, присылаемые родителями из Альбукерка.
Лэнгуайзер перешла к более серьезным вопросам, касающимся ночи четырнадцатого апреля прошлого года, когда Аннабел Кроу отправилась на свидание с Дэвидом Стори. После краткого описания обеда и напитков, которыми пара наслаждалась в «Дэн-Тана» в Западном Голливуде, Лэнгуайзер перешла ко второй половине вечера, когда Аннабел вместе со Стори отправилась в его дом на Малхолланд-драйв.
Кроу показала, что они вдвоем выпили целый кувшин коктейля на террасе его дома, после чего отправились в спальню.
— И вы пошли по доброй воле, мисс Кроу?
— Да.
— Вы вступили в сексуальные отношения с обвиняемым?
— Да.
— По обоюдному согласию?
— Да.
— Произошло ли что-то необычное, когда вы вступили в сексуальные отношения с обвиняемым?
— Да, он начал душить меня.
— Он начал вас душить. Как это было?
— Ну, я, наверное, в какой-то момент закрыла глаза, и мне показалось, что он изменил позу или передвинулся. Он был на мне, и я почувствовала, как его рука скользнула мне под шею и он вроде как приподнял мою голову с подушки. Потом я почувствовала, как он что-то надевает мне…
Она умолкла и прижала руку к губам, явно стараясь сохранить спокойствие.
— Не торопитесь, мисс Кроу.
Казалось, свидетельница с трудом сдерживает слезы. Наконец она опустила руку и взяла стаканчик с водой. Отпила из него, потом, снова собравшись с духом, посмотрела на Лэнгуайзер:
— Почувствовала, как он что-то надевает мне через голову на шею. Я открыла глаза. Он затягивал у меня на шее галстук.
Она замолчала и снова отпила воды.
— Вы можете описать этот галстук?
— С рисунком. Синие ромбы на пурпурном фоне. Я его хорошо запомнила.
— Что произошло, когда обвиняемый крепко затянул галстук у вас на шее?
— Я начала задыхаться! — резко ответила Кроу, словно вопрос был глупым, а ответ — очевидным. — Он душил меня. И продолжал… двигаться во мне… я пыталась бороться, но он был гораздо сильнее.
— Он что-нибудь сказал при этом?
— Он все твердил: «Я должен это сделать, я должен это сделать», и тяжело дышал… и продолжал заниматься со мной сексом. Он говорил сквозь зубы. Я…
Она снова замолчала, по ее щекам потекли слезы — одна слезинка за другой. Лэнгуайзер подошла к столу обвинения и достала пачку салфеток.