— Терри… — начала было Уинстон и замолкла.
— Что, ты хочешь сказать, что это правильно?
— Нет. Нельзя говорить, что это правильно или неправильно. Просто это так. Расследование теперь служебное. Ты не на службе.
Маккалеб неохотно кивнул. Он поставил локти на стол и закрыл лицо руками:
— Кто был этот репортер? — Не дождавшись ответа, он опустил руки и многозначительно посмотрел на Уинстон. — Кто?
— Тип по имени Джек Макэвой. Работает на «Нью таймс», альтернативный еженедельник, который любит копаться в дерьме.
— Знаю.
— Вы знаете Макэвоя? — встрепенулся Твилли.
В кармане куртки, повешенной на спинку стула, зачирикал сотовый телефон. И разумеется, застрял, когда Маккалеб попытался вытащить его. Он торопился, полагая, что это Грасиела. Кроме Уинстон и Бадди Локриджа, он дал этот номер только Брасс Доран из Квонтико, а с ней он дела закончил.
На пятом звонке он наконец ответил.
— Привет, агент Маккалеб, это Джек Макэвой из «Нью таймс». У вас найдется пара минут для разговора?
Маккалеб бросил взгляд на Твилли, гадая, слышен ли тому голос в телефоне.
— В общем-то нет. Я тут как раз занят. Как вы узнали этот номер?
— Я позвонил вам домой, ответила ваша жена. Она дала мне номер.
— Сейчас я говорить не могу.
— А когда? Это важно. Произошло кое-что, о чем я хочу…
— Перезвоните мне позже. Через час.
Маккалеб закрыл телефон и положил трубку на стол. Посмотрел на нее, ожидая, что Макэвой перезвонит сразу же. Репортеры всегда так.
— Терри, все в порядке?
Он посмотрел на Уинстон:
— Угу. Мой завтрашний клиент. Хотел узнать о погоде. — Перевел взгляд на Твилли.
Хотел узнать о погоде. — Перевел взгляд на Твилли. — Так о чем вы спрашивали?
— Вы знаете Джека Макэвоя? Репортера, который звонил капитану Хиченсу.
Маккалеб помедлил, посмотрев на Уинстон и снова на Твилли:
— Знаю. И вы знаете, что я его знаю.
— Да, дело Поэта. Вы участвовали в нем.
— По мелочи.
— Когда вы в последний раз говорили с Макэвоем?
— Ну… постойте-ка… пожалуй, пару дней назад.
Уинстон явственно напряглась. Маккалеб бросил на нее быстрый взгляд.
— Расслабься, а, Джей? Я наткнулся на Макэвоя на процессе Стори. Я пришел туда поговорить с Босхом; Макэвой работает там для «Нью таймс». Он поздоровался — мы не встречались пять лет. И я не говорил ему, что делаю и над чем работаю. В сущности, тогда я еще не подозревал Босха.
— Так. Он видел вас с Босхом?
— Определенно видел. Все видели. Прессы там тьма-тьмущая. Он упоминал обо мне твоему капитану?
— Если и упоминал, Хиченс не сказал мне.
— Ну хорошо, если это не ты и не я, откуда еще могла произойти утечка?
— Об этом-то мы вас и спрашиваем, — сказал Твилли. — Прежде чем заняться делом, мы хотим знать положение вещей.
Маккалеб не ответил. На него накатила волна клаустрофобии. Чертов разговор, чертов Твилли сидит прямо перед ним, а вокруг люди, ожидают столиков в маленьком ресторане. Терри казалось, что он не может дышать.
— А как насчет бара, куда вы ходили вчера вечером? — спросил Фридман.
Маккалеб откинулся на спинку стула и окинул его взглядом:
— А что насчет бара?
— Джей передала нам ваш рассказ. Вы там конкретно спрашивали о Босхе и Ганне, верно?
— Ага, верно. И что? По-вашему, барменша потом бросилась к телефону, позвонила в «Нью таймс» и спросила Джека Макэвоя? И все только потому, что я показал ей снимок Босха? Не городите ерунды.
— Э-э… в этом городе все связано с прессой. Люди всегда в курсе. Люди все время продают сплетни, информацию, сведения.
Маккалеб покачал головой, отказываясь признавать возможность, что барменше в жилетке хватило мозгов сопоставить все, что он говорил и делал, и позвонить репортеру.
Внезапно он понял, у кого могло для этого хватить мозгов и информации. Бадди Локридж. И если это Бадди, получается, что именно Маккалеб допустил утечку. У корней волос выступил пот, когда он подумал о Локридже, прятавшемся на нижней палубе, пока он рассказывал Уинстон об уликах против Босха.
— Вы что-нибудь пили в баре? Я слышал, вы каждый день принимаете кучу таблеток. Взаимодействие с алкоголем… «Болтливый язык топит корабли»[20], помните?
Вопрос задал Твилли, но Маккалеб бросил острый взгляд на Уинстон. Его терзало предательство. Не успел он что-либо сказать, как увидел ее извиняющийся взгляд и понял, что Уинстон хотелось бы, чтобы все шло по-другому. Наконец он посмотрел на Твилли.
— Вы полагаете, что я перебрал с выпивкой и таблетками, а, Твилли? Думаете, в баре я распустил язык?
— Я так не думаю. Просто спрашиваю. Тут не на что обижаться. Я лишь пытаюсь выяснить, откуда этот репортер узнал то, что не должен был.
— Ну и выясняйте без меня. — Маккалеб резко отодвинул стул и встал. — Попробуйте лечон асадо, — сказал он. — Лучше в городе не найти.
Когда он вставал, Твилли перегнулся через стол и схватил его за руку.
— Бросьте, Терри, давайте поговорим.
— Терри, пожалуйста, — проговорила Уинстон.
Маккалеб вырвал руку. Посмотрел на Уинстон:
— Удачи с этими типами, Джей.
Думаю, она тебе понадобится. — Посмотрел сверху вниз на Фридмана, затем на Твилли. — И шли бы вы, ребята, далеко и надолго.
Терри протолкался через толпу ожидающих и выскочил на улицу. Никто за ним не пошел.