Лэнгуайзер попросила разрешения показать Босху несколько фотографий. Хоктон позволил, и Босх опознал полицейские фотографии жертвы, сделанные in situ[16] — каким полиция увидела тело вначале. Женщина лежала лицом вверх. Одеяло сдвинуто в сторону, открывая обнаженное тело, ноги раздвинуты фута на два. Большие груди сохраняли форму, несмотря на горизонтальное положение тела — признак грудных имплантатов. Левая рука лежит на животе. Ладонь прикрывает лобок. Два пальца проникли в вагину.
Глаза жертвы были закрыты, голова лежала на подушке, неестественно вывернутая. На шее крепко замотан желтый шарф, один конец которого петлей охватывал перекладину передней спинки кровати. Дальше шарф спускался с перекладины и тянулся к правой руке жертвы на подушке у нее над головой. Конец шелкового шарфа замотан вокруг руки.
Фотографии были цветными. На шее жертвы, где шарф затянулся, был виден багровый синяк. Вокруг глаз — похожие на румяна пятна. Еще одно синеватое пятно тянулось по всей левой стороне тела, включая левую руку и ногу.
После опознания фотографий Джоди Кременц, сделанных in situ, Лэнгуайзер попросила показать их присяжным. Дж. Ризн Фауккс выразил протест, заявив, что фотографии могут негативно воздействовать на жюри. Судья отклонил протест, однако попросил Лэнгуайзер выбрать только один снимок, который был бы самым типичным. Лэнгуайзер взяла фотографию, где жертва была показана крупным планом, и передала мужчине, который сидел на скамье с краю.
Пока фото медленно переходило от заседателя к заседателю, Босх наблюдал, как их лица напрягаются от потрясения и ужаса. Он откинулся на стуле и отпил воды из бумажного стаканчика. Допив, поймал взгляд полицейского и сделал знак налить еще.
После того как фотографию посмотрели все присяжные, ее передали секретарю. Она вернется к присяжным вместе с другими вещественными доказательствами, представленными на процессе, во время принятия решения.
Босх смотрел, как Лэнгуайзер возвращается к трибуне, чтобы продолжать допрос. Он знал, что она нервничает. Когда они вместе перекусывали в кафетерии в цокольной части другого здания суда, Лэнгуайзер говорила о своем беспокойстве. Хотя она была заместителем Крецлера, этот процесс мог оказать решающее влияние на карьеру обоих.
Прежде чем продолжать, она заглянула в блокнот.
— Детектив Босх, в какой момент после осмотра тела вы объявили, что смерть должна стать объектом расследования убийства?
— Сразу же — еще до того, как туда зашли мои напарники.
— Почему? Разве это не выглядело как смерть в результате несчастного случая?
— Нет, это.
..
— Мисс Лэнгуайзер, — вмешался судья Хоктон, — пожалуйста, по одному вопросу за раз.
— Простите, ваша честь. Детектив, разве вам не показалось, что женщина случайно лишила себя жизни?
— Нет, не показалось. Мне показалось, что кто-то пытался сделать, чтобы это так выглядело.
Лэнгуайзер долго смотрела в свои записи, прежде чем продолжить. Босх был совершенно уверен, что пауза запланирована — теперь, когда фотография и его показания полностью завладели вниманием присяжных.
— Детектив, вам знаком термин «аутоэротическая асфиксия»?
— Да, знаком.
— Не могли бы вы объяснить его жюри?
Фауккс встал.
— Протестую. Ваша честь, возможно, детектив Босх — специалист весьма широкого профиля, но суду не было представлено доказательств, что он является экспертом по человеческой сексуальности.
В зале суда послышались тихие смешки. Босх заметил, как некоторые из присяжных подавили улыбки. Хоктон стукнул молоточком и посмотрел на Лэнгуайзер:
— Ну, так как, мисс Лэнгуайзер?
— Ваша честь, я могу предоставить доказательство.
— Продолжайте.
— Детектив Босх, вы говорили, что расследовали сотни убийств. Случалось ли вам расследовать смерти, причиной которых оказывалось не убийство?
— Да, таких, вероятно, тоже сотни. Смерть в результате несчастного случая, самоубийство, даже смерть от естественных причин. Существует установившаяся практика, когда в случае смерти патрульные вызывают детектива, занимающегося расследованием убийств, чтобы помочь определить, следует ли расследовать эту смерть как убийство. Так произошло и в данном случае. Патрульные и их сержант не были уверены, с чем столкнулись. У них возникли подозрения, и наша группа получила вызов.
— Случалось ли вам получать вызов или расследовать смерть, которая рассматривалась либо вами, либо управлением судебно-медицинской экспертизы как смерть в результате несчастного случая от аутоэротической асфиксии?
— Да.
Фауккс снова встал:
— Тот же протест, ваша честь. В данной области детектив Босх не является экспертом.
— Ваша честь, — сказала Лэнгуайзер, — было ясно установлено, что детектив Босх является экспертом в расследовании смертей всех типов.
В ее голосе прозвучало раздражение. Босх подумал, что оно предназначено присяжным, а не Хоктону. Так, воздействуя на подсознание, обвинитель пыталась сообщить двенадцати заседателям, что она хочет добраться до истины, а другие норовят перегородить дорогу.
— Я склонен согласиться, мистер Фауккс, — сказал Хоктон, выдержав небольшую паузу. — Протест по этому направлению допроса отклонен. Продолжайте, мисс Лэнгуайзер.