Маккалеб задумался, сидел ли убийца все это время в квартире, наблюдая за агонией. Или он связал свою жертву и ушел до того, как Ганн умер, — возможно, чтобы создать себе алиби, к примеру, появившись на новогодней вечеринке, чтобы многочисленные свидетели могли подтвердить его невиновность.
Потом Маккалеб вспомнил про ведро и решил, что убийца остался. Такое часто встречается при убийствах на сексуальной почве или в приступе ярости: убийца прикрывает лицо жертвы, чтобы дегуманизировать ее, сделать безликой, не встречаться с ней взглядом. За время работы Маккалеб много раз сталкивался с этим феноменом: изнасилованные и убитые женщины, лица которых были прикрыты ночными рубашками или наволочками; дети, головы которых окутывали полотенца. Подобными примерами можно было бы заполнить весь блокнот. Но он написал всего одну строчку на странице под именем Босха.
Икс был там все время. Он наблюдал.
«Икс, неизвестная величина уравнения, — подумал Маккалеб. — Вот мы и встретились снова».
* * *
Прежде чем двинуться дальше, Маккалеб дочитал отчет о вскрытии, отыскивая два интересующих его момента. Во-первых, рана на голове. Описание раны нашлось в комментариях эксперта. Perimortem[3] повреждение округлое и поверхностное. Вред от него минимальный — возможно, рана получена при попытке защититься.
Последнее предположение Маккалеб отверг. Единственная кровь на ковре на месте преступления пролилась из ведра после того, как его надели на голову жертвы. Плюс кровь из раны на темени текла по лицу жертвы. Значит, голова была наклонена вперед. По мнению Маккалеба, Ганн уже был связан и лежал на полу, когда его ударили по голове, а потом надели ведро. Интуиция подсказывала, что это неспроста. Возможно, это было сделано специально, чтобы ускорить смерть — удар по голове ослабит жертву и сократит сопротивление удушению.
Маккалеб записал свои мысли в блокнот и вернулся к отчету о вскрытии. Его интересовали результаты осмотра ануса и пениса. Мазки указывали, что перед смертью сексуальной активности не было. Маккалеб записал: «Секса нет». А ниже добавил: «Ярость» — и обвел в кружок.
Маккалеб понимал, что скорее всего Джей Уинстон и сама дошла до многих, если не всех его подозрений и выводов. Но именно так он всегда изучал место убийства. Сначала составлял собственное мнение и только потом сравнивал его с заключениями следователя.
После вскрытия Маккалеб перешел к отчетам об изучении улик. Первым делом просмотрел список обнаруженных улик и отметил, что пластмассовая сова, которую он видел на пленке, к делу не приобщена. Он же был уверен, что это необходимо, и тут же сделал пометку в блокноте. В списке не упоминалось и об обнаружении оружия. Очевидно, что, чем бы ни был нанесен удар по голове, оружие с места преступления убийца забрал. Маккалеб сделал еще одну пометку, потому что это также соответствовало определению психологического профиля убийцы как организованного, скрупулезного и предусмотрительного.
Отчет об изучении использованной для кляпа ленты был вложен в отдельный конверт, который Маккалеб нашел в одном из карманов папки. Кроме компьютерной распечатки и приложения, там лежало несколько фотографий, показывающих ленту во всю длину после того, как ее разрезали и сняли с лица и головы жертвы. На первом комплекте фотографий были изображения наружной и изнаночной сторон ленты в том виде, в каком она была найдена: в пятнах свернувшейся крови, скрывающих написанное на ней послание. Второй комплект изображал ленту (снаружи и с изнанки) после того, как кровь с нее удалили. Маккалеб долго рассматривал надпись, хотя и понимал, что никогда не сможет сам расшифровать ее.
Cave Cave Dus Videt.
В конце концов он отложил фотографии и достал прилагающиеся отчеты. Отпечатков пальцев на ленте не нашли, зато с изнаночной стороны собрали несколько волосков и микроскопических волокон. Волосы, как выяснилось, принадлежали жертве. Волокна сохранили в ожидании дальнейшего приказа о проведении анализов. Все упирается во время и финансирование. Расследование должно достичь точки, в которой появятся волокна из вещей подозреваемого — тогда их можно будет исследовать и сравнить с имеющимися. В противном случае дорогостоящие и трудоемкие анализы окажутся напрасными.
Маккалебу уже приходилось сталкиваться с подобным распределением следовательских приоритетов. В правоохранительных органах на местах было общепринятой практикой не предпринимать дорогостоящих мер без крайней необходимости. Хотя его несколько удивило, что в данном случае такой необходимости не увидели. По-видимому, прошлое Ганна, некогда подозреваемого в убийстве, опустило его в низший класс жертв, тех, ради которых лишние меры не предпринимаются. Может быть, подумал Маккалеб, потому-то Джей Уинстон и пришла к нему. Она ничего не говорила об оплате его потраченного времени… Впрочем, он все равно не смог бы принять денежное вознаграждение.
Маккалеб перешел к дополнительному отчету, написанному Уинстон. Она направила фотографии ленты с надписью профессору лингвистики из Калифорнийского университета, и тот определил, что надпись сделана на латыни. Тогда Уинстон обратилась к вышедшему на пенсию католическому священнику, жившему в доме при церкви Святой Екатерины в Голливуде и двадцать лет преподававшему латынь в церковной школе, пока в начале семидесятых древний язык не вычеркнули из учебного плана.