— Нет, вряд ли. И сомневаюсь, что у нас вообще будет время. Чем ты сейчас занимаешься?
— О, жду, когда дадут зеленый свет. Есть у меня проект, который, думаю, привлечет иностранное финансирование. Это о копе, которого отправляют в тюрьму; травма от лишения жетона, уважения и всего прочего вызывает амнезию. И вот он в тюрьме и не помнит, кого из парней туда отправил он, а кого нет. Идет постоянная борьба за выживание. Один заключенный, который становится его другом, оказывается серийным убийцей, которого он сам же и засадил. Это триллер, Гарри. Как тебе? Стивен Сигал читает сценарий.
Кустистые черные брови Сэда поднялись домиком. Несомненно, мысль о будущем фильме возбуждала его.
— Не знаю, Наф. По-моему, что-то такое уже было.
— Все уже было. Но как твое мнение?
Босха спас звонок. В тишине, наступившей после вопроса Сэда, оба услышали, как в соседней комнате секретарь с кем-то разговаривает. Потом селектор на столе Сэда ожил, и раздался голос секретарши:
— Мисс Кроу здесь. Она будет ждать в конференц-зале.
Босх кивнул Сэду.
— Спасибо, Наф, — прошептал он. — Я пойду отсюда.
— Ты уверен?
— Я дам тебе знать, если мне понадобится помощь.
Он пошел к двери кабинета, но потом вернулся к столу и протянул руку:
— Возможно, мне придется уйти по-быстрому. Так что я прощаюсь. Удачи с проектом. Похоже на еще одну золотую жилу.
Они пожали друг другу руки.
— Что ж, посмотрим, — сказал Сэд.
Босх вышел из кабинета, пересек маленький коридор и вошел в конференц-зал. В центре зала стояли стол со стеклянной столешницей и два стула по бокам. Аннабел Кроу сидела на стуле напротив двери. Когда вошел Босх, она рассматривала свою черно-белую фотографию. Услышав шаги, Кроу подняла голову. Сияющая улыбка, прекрасные зубы. Улыбка продержалась немногим более секунды и сползла с лица.
— Что… что вы здесь делаете?
— Привет, Аннабел, как дела?
— Это кинопробы… вы просто не можете…
— Ты права, это кинопробы. Я пробую тебя на роль свидетельницы на уголовном процессе.
Женщина встала. Фотография и резюме упали со стола на пол.
— Вы не имеете права… Что здесь происходит?
— Ты знаешь, что происходит. Ты уехала, не оставив адреса. Твои родители мне не помогли бы. Агент тоже. Единственный способ добраться до тебя — устроить кинопробы. А теперь садись, и поговорим о том, где ты была и почему удрала.
— Так роли нет?
Босх чуть не рассмеялся. Она еще не въехала.
— Нет, роли нет.
— И римейка «Китайского квартала»[18] не будет?
На сей раз он засмеялся, однако быстро справился с собой.
— В один прекрасный день и до этого дойдет. Но ты слишком молода для этой роли, а я не Джейк Гиттес. Садись, пожалуйста.
Босх взялся за стул напротив нее. Но Аннабел не стала садиться. Она выглядела очень расстроенной. Это была красивая молодая женщина с лицом, которое часто обеспечивало ей то, что она хотела.
Только не сегодня.
— Я сказал, садись, — рявкнул Босх. — Ты должна кое-что понять. Ты нарушила закон, когда не ответила на судебную повестку, предписывающую явиться сегодня. Значит, если я захочу, то могу просто посадить тебя под арест, и дальше мы будем разговаривать в кутузке. Или же посидим здесь, потому что нам позволили воспользоваться симпатичной комнатой и поговорить культурно. Выбирай, Аннабел.
Она рухнула на стул. Губы сжались в тонкую, твердую линию. Помада, которую актриса аккуратно нанесла для кинопроб, уже начинала стираться. Босх долго рассматривал ее, прежде чем начать.
— Аннабел, кто до тебя добрался?
Она бросила на него острый взгляд:
— Послушайте, да, я испугалась. Я и теперь боюсь. Дэвид Стори — человек могущественный. За ним стоят ужасные люди.
Босх подался вперед:
— Тебе угрожали?
— Им незачем угрожать мне. Я знаю, как оно бывает.
Босх откинулся на спинку стула. Аннабел смотрела куда угодно, только не на него. Уличный шум бульвара Сансет пробивался через закрытое окно. Где-то в доме спустили воду в туалете.
Наконец девушка посмотрела на Босха:
— Чего вы хотите?
— Я хочу, чтобы ты дала показания. Хочу, чтобы ты выступила против этого типа. За то, что он пытался сделать с тобой. За Джоди Кременц. И Алисию Лопес.
— Кто такая Алисия Лопес?
— Еще одна, кого мы нашли. Ей не так повезло, как тебе.
На лице Кроу отразилось смятение.
— Если я выступлю на суде, то больше никогда не получу работу. А может, и хуже.
— Кто тебе это сказал?
Она не ответила.
— Ну давай, кто? Твой агент? Кто?
Она покачала головой.
— Я занималась в «Кранче», ну, гимнастическом зале, была на тренажере, и этот тип присел рядом со мной. Он читал газету. Ну, я занималась своим делом, а он вдруг заговорил. Ни разу не взглянул на меня. Просто рассуждал, глядя в газету. Он сказал, что читает материал о процессе Дэвида Стори и ему не хотелось бы быть свидетелем против такого человека. Сказал, что такой свидетель больше никогда не найдет работу.
Она умолкла. Босх ждал. И внимательно смотрел на нее. Ее страдания казались искренними. Аннабел чуть не плакала.
— Я… я так запаниковала оттого, что он там, прямо рядом со мной, что слезла с тренажера и убежала в раздевалку. Просидела там час и даже потом боялась, что он еще поджидает меня. Следит за мной.