Пять минут спустя их пригласили в зал суда. Босх вернулся на свидетельскую трибуну, и судья напомнил ему, что он по-прежнему находится под присягой. Дженис Лэнгуайзер также заняла свое место.
— Итак, детектив Босх, вчера мы остановились на вашем заключении, что смерть Джоди Кременц является убийством. Правильно?
— Да.
— И это заключение было основано не только на вашем расследовании, но и на расследовании и вскрытии, проведенных управлением коронера, правильно?
— Правильно.
— Не могли бы вы рассказать присяжным, как продолжалось следствие, когда вы установили, что эта смерть является убийством?
Босх повернулся на стуле, чтобы смотреть прямо на скамью присяжных. Каждое движение причиняло боль. Голова раскалывалась, левый висок ломило так, что всем, наверное, было видно, как там бьется пульс.
— Ну, два моих напарника, Джерри Эдгар и Кизмин Райдер, и я начали высиживать… я хочу сказать, просеивать собранные нами вещественные доказательства. Мы также проводили всесторонние беседы с теми, кто знал жертву, и теми, кто, как нам стало известно, видел ее в последние двадцать четыре часа жизни.
— Вы упомянули вещественные доказательства. Пожалуйста, объясните присяжным, какие вещественные доказательства вы собрали.
— На самом деле собрано немного. По всему дому были отпечатки пальцев, которые нам следовало отыскать. А еще множество волокон и волос, собранных с тела жертвы и вокруг.
Дж. Ризн Фауккс вскочил раньше, чем Босх смог продолжить.
— Протестую против выражения «и вокруг» как неопределенного и вводящего в заблуждение.
— Ваша честь, — возразила Лэнгуайзер, — мне кажется, если бы мистер Фауккс дал детективу Босху возможность закончить ответ на вопрос, в нем не было бы ничего неопределенного или вводящего в заблуждение. Но прерывать свидетеля посередине ответа, чтобы заявить, что ответ неопределенный или вводит в заблуждение, неуместно.
— Отклоняется, — сказал судья Хоктон, прежде чем Фауккс смог возразить. — Пусть свидетель закончит ответ, и тогда мы увидим, насколько он неопределенный. Продолжайте, детектив Босх.
Босх откашлялся.
— Я собирался сказать, что несколько образцов лобковых волос не…
— Что такое «несколько», ваша честь?! — воскликнул Фауккс. — В настоящий момент я протестую против отсутствия четкости у свидетеля.
Босх посмотрел на Лэнгуайзер — та явно разозлилась.
— Судья, — сказала она, — не могли бы мы получить указание от суда в отношении того, когда можно выражать протесты? Адвокат старается постоянно прерывать свидетеля, потому что знает, что мы входим в область…
— Мисс Лэнгуайзер, сейчас не время для решающих доводов, — оборвал ее судья. — Мистер Фауккс, если только вы не видите ужасного просчета правосудия, я бы хотел, чтобы протесты заявлялись либо до того, как свидетель заговорит, либо после того, как он по крайней мере закончит предложение.
— Мистер Фауккс, если только вы не видите ужасного просчета правосудия, я бы хотел, чтобы протесты заявлялись либо до того, как свидетель заговорит, либо после того, как он по крайней мере закончит предложение.
— Ваша честь, последствия уже ужасные. Штат пытается лишить моего клиента жизни только потому, что его нравственные установки…
— Мистер Фауккс! — загремел судья. — Насчет решающих доводов — это и вас касается. Давайте-ка продолжим слушания. Нет возражений? — Он повернулся к Босху: — Продолжайте, детектив… и постарайтесь отвечать конкретнее.
Босх посмотрел на Лэнгуайзер; та на мгновение закрыла глаза. Замечание, сделанное судьей Босху, было тем, к чему стремился Фауккс. Намек присяжным, что в версии обвинения может присутствовать некая расплывчатость, возможно, даже неточность. Фауккс добился своего: судья неявно выразил согласие с его протестом.
Босх бросил взгляд на Фауккса; тот сидел, сложив руки, с удовлетворенным, если не самодовольным выражением лица. Босх снова посмотрел на лежащую перед ним папку с материалами.
— Могу я обратиться к своим записям? — спросил он.
Получив разрешение, он открыл папку на отчете о вещественных доказательствах. Глядя на отчет о судебно-медицинской экспертизе, Босх начал снова:
— Перед вскрытием по лобковым волосам жертвы провели щеткой для сбора вещественных доказательств. Было получено восемь образцов лобковых волос, которые, как показали последующие лабораторные исследования, не принадлежали жертве.
Он посмотрел на Лэнгуайзер.
— Принадлежали ли эти волосы восьми разным людям?
— Нет, лабораторные тесты определили их как принадлежащие одному и тому же неизвестному человеку.
— И что это означало для вас?
— Что, вероятно, жертва имела сексуальную связь с кем-то между временем последнего купания и смертью.
Лэнгуайзер посмотрела в свои записи.
— Скажите, детектив, были ли собраны на жертве или на месте преступления какие-либо еще улики, кроме волос?
Босх перевернул страницу.
— Да, одиночная прядь волос в два с половиной дюйма длиной была найдена запутавшейся за застежку золотой цепочки, которую жертва носила на шее. Застежка находилась на задней стороне шеи жертвы. Лабораторные анализы установили, что эти волосы также не принадлежали жертве.
— Вернемся на минуту к лобковым волосам. Были ли собраны с тела или на месте преступления какие-либо еще признаки или улики, указывающие, что жертва вступала в сексуальные отношения в период между последним купанием и смертью?