Фауккс выразил протест, заявив, что вопрос подразумевает факты, не представленные в качестве доказательств.
Теперь, поскольку эти действия были вызваны распознаванием и приемом системой голоса Дэвида Стори, можете ли вы сказать присяжным, что это данные о приходах и уходах Дэвида Стори за данный период времени?
Фауккс выразил протест, заявив, что вопрос подразумевает факты, не представленные в качестве доказательств. Хоктон согласился и предложил Лэнгуайзер перефразировать вопрос или задать другой.
— Мистер Хендрикс, — заговорила она снова, — если бы у меня была магнитофонная запись голоса Дэвида Стори, могла бы я завести ее перед микрофоном системы «Миллениум-21» и получить разрешение включить или выключить сигнализацию?
— Нет. Есть два надежных механизма. Во-первых, вы должны использовать признанный компьютером пароль, а во-вторых, должны назвать дату. Так что вам нужны голос, пароль и точная дата, иначе система не примет команду.
— Каким был пароль Дэвида Стори?
— Не знаю. Это его частное дело. Система настроена так, что он вправе менять пароль, когда ему хочется.
Лэнгуайзер подошла к плакату и указала на строки 3.19 и 4.01 утра.
— Можете ли вы сказать по этим строкам, что некто с голосом мистера Стори вышел из дома в три девятнадцать и вернулся в четыре ноль одну или же, наоборот, что кто-то вошел в три девятнадцать, а потом вышел в четыре ноль одну?
— Да, могу.
— Каким образом?
— Система также записывает, какие датчики использовались, чтобы включить или выключить систему. В этом доме датчики установлены по обеим сторонам трех дверей… ну, понимаете, снаружи и внутри. Это парадная дверь, дверь в гараж и одна из дверей на террасу. Датчики установлены на наружной и внутренней стороне каждой двери. Какой из них использовался, записано в программе «Хозяин».
— Можете ли вы посмотреть на распечатку из системы мистера Стори, которую вы смотрели раньше, и сказать нам, какие датчики использовались в три девятнадцать и в четыре ноль одну?
Хендрикс снова изучил распечатку.
— М-м, да. В три девятнадцать использовался внешний датчик. То есть кто-то был в гараже, когда в доме включилась сигнализация. Потом в четыре ноль одну тот же самый датчик использовался, чтобы выключить сигнализацию. Потом дверь была открыта и закрыта, потом сигнализацию снова включили изнутри.
— Значит, некто вошел в дом в четыре ноль одну?
— Да. Верно.
— И компьютер системы зарегистрировал этого кого-то как Дэвида Стори, правильно?
— Да, компьютер опознал его голос.
— И этот человек должен был бы также использовать пароль мистера Стори и назвать точную дату?
— Да, верно.
Лэнгуайзер заявила, что больше вопросов не имеет. Фауккс сказал судье, что хочет задать несколько вопросов. Он вышел на трибуну и посмотрел на Хендрикса:
— Мистер Хендрикс, давно ли вы работаете в «Лайтхаусе»?
— В следующем месяце будет три года.
— Значит, вы работали в «Лайтхаусе» первого января прошлого года, во время так называемой проблемы двухтысячного года?
— Да, — запнувшись, сказал Хендрикс.
— Можете ли вы сказать нам, что произошло в тот день со многими клиентами «Лайтхауса»?
— Э-э… у нас возникли небольшие проблемы.
— Небольшие проблемы, мистер Хендрикс?
— У нас были сбои системы.
— Какой именно системы?
— В «Миллениум-2» был сбой программы. Но мелкий. Мы смогли…
— Сколько клиентов с «Миллениум-2» в районе Лос-Анджелеса это затронуло?
— Всех. Но мы нашли дефект и…
— Все, сэр. Благодарю вас.
— Мы исправили.
— Мы исправили…
— Мистер Хендрикс! — рявкнул судья. — Хватит. Присяжные игнорируют последнее заявление.
Он посмотрел на Лэнгуайзер:
— Вы, мисс Лэнгуайзер?
Лэнгуайзер сказала, что у нее появилось еще несколько вопросов. Босх знал о проблеме двухтысячного года и сообщил о ней обвинителям. Они надеялись, что защита об этом не узнает или не заговорит.
— Мистер Хендрикс, «Лайтхаус» исправил дефект, поразивший систему в результате проблемы двухтысячного года?
— Да, мы все исправили. Сразу же.
— Могло ли это каким-то образом воздействовать на данные, полученные из системы в доме обвиняемого через десять месяцев после наступления двухтысячного года?
— Исключено. Проблема была решена. Систему отремонтировали.
Лэнгуайзер сказала, что у нее больше нет вопросов к свидетелю, и села. Тогда поднялся Фауккс.
— Речь идет об исправлении дефекта, о котором стало известно, мистер Хендрикс, правильно?
Хендрикс смутился.
— Да, о том, который вызвал проблемы.
— Значит, по вашим словам, вы узнаете об этих дефектах, только когда они вызывают проблемы.
— М-м, обычно.
— Значит, возможно, что в системе безопасности мистера Стори есть дефект, а вы не узнаете о нем, пока он не создаст проблему, правильно?
Хендрикс пожал плечами:
— Все возможно.
Фауккс сел, и судья спросил Лэнгуайзер, желает ли она что-то добавить. Обвинитель на мгновение заколебалась, затем покачала головой. Хоктон отпустил Хендрикса и потом предложил объявить перерыв на обед пораньше.
— Наш следующий свидетель будет краток, ваша честь. Мне бы хотелось выслушать его до перерыва. На дневном заседании мы планируем сосредоточиться на одном свидетеле.
— Хорошо. Продолжайте.
— Мы снова вызываем детектива Босха.