Босх повернулся и прошел несколько шагов по коридору к двери в зал, однако потом остановился. Вернулся к Макэвою. Тот писал в блокноте.
— Что вы пишите? Я ничего не сказал.
— Знаю. Это я и пишу.
Макэвой оторвался от блокнота и посмотрел на него.
— Вы сказали, на следующей неделе, — сказал Босх. — Когда ваша газета выходит?
— «Нью таймс» выходит каждый четверг по утрам.
— Когда крайний срок, если я решу поговорить с вами?
— В среду днем. Но это будет в самый край. Я смогу разве что втиснуть несколько цитат. Лучше поговорить сейчас.
— Кто вам это сказал? Кто ваш источник?
Макэвой покачал головой:
— Я не могу обсуждать с вами источник. Я хочу поговорить об этом заявлении. Вы убили Эдварда Ганна? Считаете ли вы себя неким «ангелом мщения»? Они так считают.
Босх долго и внимательно рассматривал репортера, потом заговорил:
— Не цитируйте этого, но идите-ка вы на… Понимаете, что я хочу сказать? Не знаю, блеф вся эта чушь или нет, но позвольте дать вам совет. Вам лучше, черт побери, удостовериться, что вы все правильно поняли, прежде чем публиковать хоть что-то в вашей газете. Хороший следователь всегда знает мотивы своих источников — это называется «иметь чушеметр». Лучше бы вашему работать хорошо.
Он повернулся и быстро зашел в зал суда.
* * *
Лэнгуайзер как раз покончила со специалистом по волосам, когда Босх вернулся в зал. И снова Фауккс отложил право повторно вызвать свидетеля до защитной фазы.
Пока свидетель проходил через ворота позади трибуны для юристов, Босх скользнул мимо него и сел на свое место за столом обвинения. Он ничего не сказал ни Лэнгуайзер, ни Крецлеру, даже не взглянул на них. Сложил руки и уставился на лежащий на столе блокнот. И тут же понял, что сидит в такой же позе, как Дэвид Стори у стола защиты. Поза виновного. Босх быстро опустил руки на колени и поднял голову, глядя на герб штата Калифорния на стене над скамьей судьи.
Лэнгуайзер вызвала следующего свидетеля — специалиста по отпечаткам пальцев. Тот отделался быстро, просто подтвердив показания Босха. Никаких возражений от Фауккса не последовало. За техником на свидетельскую трибуну вышел патрульный, первым отозвавшийся на звонок соседки Кременц, а за ним — сержант, приехавший следом.
Босх почти не слушал. В их показаниях не было ничего нового, и мысли его устремились совсем в другом направлении. К Макэвою и статье, над которой тот работает. Он знал, что должен все рассказать Лэнгуайзер и Крецлеру, но хотел сначала все обдумать. И решил отложить разговор до конца выходных.
Соседка жертвы, Джейн Джилли, была первой из свидетелей, кто не имел отношения к полиции. Она сдерживала слезы и была искренна в показаниях, подтвердив подробности расследования, уже упомянутые Босхом, но также добавив личную информацию. Она рассказала, как возбуждена была Джоди Кременц при мысли о свидании с главным плейбоем Голливуда и как они обе провели день перед свиданием, делая маникюр, педикюр и укладку.
— Она заплатила за меня, — сказала Джилли. — Это было так мило.
Ее показания придали что-то очень человеческое тому, что до сих пор являлось почти анализом профессионалами сил правопорядка.
Когда Лэнгуайзер закончила допрос Джилли, Фауккс наконец нарушил заведенный им порядок и объявил, что у него есть несколько вопросов к свидетелю. Он поднялся на трибуну без всяких заметок. Сжал руки за спиной и слегка наклонился к микрофону:
— Итак, мисс Джилли, ваша соседка была привлекательной молодой женщиной, не так ли?
— Да, она была красивой.
— И она пользовалась популярностью? Другими словами, встречалась ли она с другими людьми?
Джилли нерешительно кивнула:
— Да, бывало.
— И она пользовалась популярностью? Другими словами, встречалась ли она с другими людьми?
Джилли нерешительно кивнула:
— Да, бывало.
— Как часто?
— Трудно сказать. Я не была ее личным секретарем, и у меня есть парень.
— Понимаю. Возьмем, скажем, десять недель перед ее смертью. Сколько раз за эти десять недель, по-вашему, Джоди не ходила на свидание?
Лэнгуайзер встала, чтобы выразить протест:
— Ваша честь, это нелепо. Это не имеет никакого отношения к ночи с двенадцатого на тринадцатое октября.
— А мне кажется, ваша честь, имеет, — ответил Фауккс. — И, мне кажется, мисс Лэнгуайзер это прекрасно знает. Если вы позволите мне задать несколько вопросов, я все быстро увяжу.
Хоктон отклонил протест и разрешил Фаукксу повторить вопрос.
— За десять недель, предшествующих ее смерти, сколько недель прошло без того, чтобы у Джоди Кременц не было свидания с мужчиной?
— Не знаю. Может, одна. Может, ни одной.
— Может, ни одной, — повторил Фауккс. — И, мисс Джилли, сколько раз за эти недели, по-вашему, у вашей соседки было по крайней мере два свидания?
Лэнгуайзер снова выразила протест, и он снова был отклонен.
— Я не знаю ответа, — сказала Джилли. — Много.
— Много, — повторил Фауккс.
Лэнгуайзер встала и попросила судью сделать Фаукксу указание не повторять ответы свидетельницы не в форме вопроса. Судья согласился, и Фауккс продолжил, словно его и не прерывали:
— Были ли эти свидания с одним и тем же парнем?
— Нет. В основном с разными парнями. С некоторыми по нескольку раз.