— А какая разница?
— Верно, киска, никакой.- Свернул на Малую Садовую, проехал метров пятьдесят и затормозил.
— Минетик на скорую губку,- сказал он.- Нет возражений?
— Нет,- ответила женщина и ударила его кулаком в висок.
В кулаке что-то хрустнуло, в виске — тоже, и мужчина ткнулся лицом в баранку.
Женщина перегнулась через него, открыла дверцу, выпихнула хозяина «вектры» на мостовую и перебралась на его место.
«Опель» рванул с места, свернул на Итальянскую, оттуда — на Садовую и дальше, мимо Михайловского, вдоль Марсова — к Троицкому мосту.
Когда «опель» выскочил на прямую стрелу Каменноостровского проспекта, над городом забрезжило утро.
Иван ступил на подвернутую ногу и зашипел от боли. Надо же, пока бежал, вообще ни хрена не чувствовал. Это удивительно. А что ногу потянул — как раз неудивительно. Третий этаж все-таки. Но сиганул он мощно. Чудом, считай, без яиц не остался. И не только без яиц. Хорошо, кровать у окна. Хорошо, поленился после лета сетку противокомариную снять. Через стекло так не прыгнешь. Это только в кино голяком через витрины ныряют.
Ногу раздуло — не ступить. Иван плюхнулся на скамейку. Подышал медленно, чтоб согреться. Не июль месяц, чай, холодно голышом.
На скамейке его и заментовали. По-хорошему, впрочем, поскольку трезвый и не под кайфом. Сказал — ограбили. Поверили. Дело обычное. Менты попались неплохие, а дежурный — тот вообще философ. Натуральный. Аспирант. Бывший. А теперь старший лейтенант. Вот такая жизнь.
— Сегодня ночь голых,- сказал бывший философ.- Полчаса назад бабу доставили, а теперь вот тебя.
— А баба где? — заинтересовался один из патрульных.
— Поздно, Серега! — засмеялся философ.- Ее уже муж забрал. Прилетел, как наскипидаренный. Баба, что характерно, ничего не помнит.
— Они никогда ничего не помнят! — отозвался патрульный, и все заржали. Кроме Басова.
Проверили Ивана по ЦАБу, выдали какое-то шмотье, тапки, напоили чаем и без всяких протоколов отвезли в травму, где пьяный в дымину и очень веселый доктор «зафиксировал голеностоп». Иначе говоря, забинтовал ногу и пожелал всего наилучшего. «Повезло тебе, мужик. Вот час назад мне такого же грабанутого привезли. Ему всю личность изрезали и палец сломали. А ты, можно сказать, только штаны потерял. Повезло».
Басов склонен был согласиться с доктором.
До подъезда его опять-таки довезли добрые менты. Даже спросили насчет ключей, как, мол, домой попадет?
«А то давай дверь сломаем? — предложил один.- У тебя не железная?»
— Обычная,- сказал Басов.- Спасибо, мужики, я у соседки запасной ключ держу.
— Ах, у соседки!..- многозначительные подмигивания.
— Да она старушка! — засмеялся Иван. Настроение у него немного улучшилось.
Ключа не потребовалось. Дверь оказалась не запертой. В комнате пахло постелью и Кариной. Но Карины не было. Вернее, не Карины, а…
— Где он? — спросил Ласковин, сверля Елену Генриховну недружелюбным взглядом.
Видно было, он нисколько не сомневается в ее словах.
Елена Генриховна повела плечиками:
— Мне он не докладывал.
Ласковин, тут же утратив к ней интерес, переключился на Игоева, но реплику неожиданно подал Фрупов.
— Господа,- сказал он,- а что, собственно, представляет наибольшую ценность для нашего подопечного?
Игоев поглядел на Стежня, Стежень — на Игоева… и оба ринулись к выходу.
Фрупов удовлетворенно улыбнулся Ласковину, затем повернулся к женщинам.
Фрупов удовлетворенно улыбнулся Ласковину, затем повернулся к женщинам.
— У нас в машине есть пара мест,- произнес он.- Присоединитесь?
Снаружи взревел мотор.
— Если вы нас приглашаете… — Елена Генриховна улыбнулась.
— Володя, время,- недовольно произнес Ласковин.
— Спокойно, Инквизитор, на твоей «ауди» я их вмиг достану,- пообещал Фрупов.
Вчетвером они вышли на улицу. Игоевской «тойоты» уже и след простыл.
Елена вышла последней, прикрыла дверь. Свет в холле погас, как только сработал электронный замок.
— Добрая система,- похвалил Фрупов.- Сенсор?
— Плюс сменный код. Пальчик, знаете ли, и насильно можно прижать.- Елена улыбнулась.
— Или отрезать,- мрачно вставил Ласковин.
— Отрезать не выйдет,- профессионально возразил Фрупов.- Сопротивление кожи меняется. Я эту технику знаю. Можно мне сесть за руль?
— Можно.
На перекрестке перед Дворцовым мостом их тормознул поздний или, скорее, ранний гаишник. Фрупов сунул ему под нос красивое удостоверение, гаишник отошел, удрученный, а «ауди» полетела дальше. Но «тойоту» они догнали уже за городом. Игоев тоже не первый год сидел за баранкой и спецкурс вождения в экстремальных условиях проходил дважды.
Едва они тронулись, Стежень взялся за телефон.
По правилам, трубку следовало взять Грошнему, что последний и сделал, хотя и не сразу. Потому что спал. Но все разговоры в отсутствие хозяина фиксировались охраной. Поэтому Стежень знал: слушает его не только Грошний.
— Димон, он уцелел,- без предисловий сказал Глеб.
— Но…
— Мы ошиблись. Он уцелел, сменил носителя и, вполне вероятно, направляется к вам. Мы тоже едем, но можем и не успеть. Ни в коем случае не пускай его в лабораторию. Еще лучше — спустись туда сам и запрись изнутри. Охране передай…
— Я вас слышу, Глеб Игоревич,- вклинился голос «Иванова».