«Хрен ты верблюжий, а не генерал!» — подумал Фрупов.
Руки он не протянул. И самозванный генерал — тоже.
— Вот! — все так же оживленно продолжал Кимыч.- Прислали, понимаешь, из белокаменной…
Тут Владимир Константинович и вовсе встревожился. Потому что раньше из столицы приходили только деньги. И так было удобнее для всех. И так должно было быть…
Фрупов не поверил ни единому слову. Поначалу подумал: кто-то толкнул на него дезу, и теперь братья по оружию… Почти сразу сообразил: этого не может быть! Это в нем типичный профессионал говорит, а ситуация совсем не выглядит типичной…
Владимир перевел взгляд с непривычно возбужденного лица Кимыча на спокойное лицо «московского гостя», встретился с ним глазами и…
Когда-то Фрупова контузило. Чиркануло пулей по черепу. Ничего особого, кость на месте, только кусочек скальпа улетел, но ощущение было острое. Сейчас ощущение тоже было острым. Как ломом по голове. В ушах звон, в глазах багрянец, колени — желе. Упал бы, да генерал-самозванец помог, поддержал.
А потом Фрупова словно завернуло в белую вату. И не больно, и не страшно… никак. Притом что Владимир точно знал: никто и пальцем его не тронул.
Вата ватой, а мозги работали хорошо. И в мозгах сразу всплыло: «психотропное оружие…» Почему? Вроде читал в американском журнале пару дней назад. Выходит — не херня? Преуспели условные противники…
Вата истончилась немного.
— Вот и славно… Вот и славно… — донесся жизнерадостный голосок Кимыча.
Пелена спала. Мутными еще глазами Фрупов уставился на «генерала»… и обнаружил, что тот в ярости! Рожа перекосилась, глаза налились кровью…
— Не смей! — злобно прохрипел самозванный генерал.
…И вдруг Фрупов увидел: из генераловой шевелюры торчат рожки. Аккуратные такие, черные, остренькие, блестящие, словно покрытые лаком. А глаза у генерала — и не глаза вовсе, а сплошной жгучий огонь.
Тут Владимира объял такой невыразимый ужас, что он взвыл в голос. И рванулся изо всех своих немалых сил, выкрутился из цепких пальцев и…
Пришел в себя аж на Обводном канале. Потный, задыхающийся, с безумным взглядом, Владимир Константинович Фрупов чесал во весь дух по набережной, а прохожие так и шарахались в стороны.
Пришел в себя и остановился. Огляделся. Погони не замечалось. Недавнее прошлое помнилось смутно.
Фрупов прикинул, какой кусок отмахал на автопилоте, и даже удивился. Вынув платок, Владимир Константинович вытер мокрое лицо и, свернув направо, по Подъездному переулку двинулся к вокзалу.
Витебский вокзал — место не столь бойкое, как, например, Московский или Финбан. Но чтобы подумать и оглядеться — вполне подходящее. А подумать требовалось. Происшедшее не укладывалось ни в какие логические рамки. Фрупов знал: никаких психотропных штучек на нем не испробовали. На этот счет у Владимира Константиновича имелся достаточный опыт. А в штучки психиатрические как-то не очень верилось. Он ведь не какой-нибудь нервнобольной придурок, а спец. Профессионал. С другой стороны, профессионал обязан допустить и появление гипнотизера невероятной мощи… Рожки эти мерзкие так и торчат перед глазами. Остренькие, блестящие… Скрытые символы подсознания, надо полагать… Ах ты…
Фрупов выругался, шепотом, но смачно. Дело не в рожках. Дело в той боевой машине, какую они сварганили за эти три года. Владимир отлично представлял возможности «исполнительного» отдела партии. Он знал каждого: от матерых Мишкиных «волкодавов» до свеженьких небитых кадетов. Плюс связи во властных структурах. Плюс контакты и сочувствующие в «законных» ведомствах. А вот ему, Фрупову, опереться практически не на кого. Все его реальные связи наверняка засвечены. Оно, конечно, проще жить нелегалом у себя дома, чем в чужинской стране, но в чужих краях у него была конкретная поддержка. И конкретная задача… Рожки эти омерзительные… Рожки…
Фрупов оживился. А ведь это мысль! И совсем недурная мысль!
Владимир Константинович спустился вниз, вышел из здания вокзала, привычно проверился… Чисто. Напротив трамвайной остановки торчали грибочки телефонных автоматов. Фрупов выбрал крайний. Набрав номер (никаких записных книжек, все — в голове), загадал: если дома, значит, интуиция не подвела.
— Да,- произнес мужской голос.
— Доброе утро, Инквизитор,- сказал Владимир Константинович.- Есть дело. Поговорим?
Ответ последовал не сразу, собеседник думал. Но думал недолго.
— Когда и где?
— Я у Витебского вокзала. Буду прогуливаться по нечетной стороне Казачьего переулка.
— Годится,- последовал ответ.
— Я…
— Не беспокойся.- Собеседник хмыкнул.- Я тебя узнаю. Жди. Буду минут через двадцать.
Пока Фрупов рассказывал, Стежень не столько слушал, сколько изучал его и Ласковина.
Жди. Буду минут через двадцать.
Пока Фрупов рассказывал, Стежень не столько слушал, сколько изучал его и Ласковина. Изучал, анализировал и пришел к выводу, что командир Фрупов и вольный боец Ласковин очень похожи. Особенно же глазами. И у того и у другого характерный взгляд человека, полагающего себя правым всегда и при любых обстоятельствах. Договариваться с такими трудно. Зато драться спина к спине — одно удовольствие.
Одна из Кириных девочек принесла кофе, другая — бутерброды. Оставили и удалились. Вышколены.