Глеб не сразу сообразил, что под «девушкой» подразумевается Елена.
— О девушке забудь,- отрезал он.
— Ясненько.
— Я больше не нужен? — спросил Глеб у «Иванова».
— Пока нет.
Кости Стежня в очередной раз хрустнули в медвежьих объятиях.
— Давно не виделись,- проворчал Глеб, высвобождаясь.- Иди вон Ленку потискай!
— Аленка не годится,- возразил Игоев.- Хрупкая. А ты — в самый раз. Вроде тренажера. Сам говоришь: жирею.
— Новости есть?
— Сколько угодно.
Кирилл уселся в кресло, устроился поудобнее.
— Сообрази-ка мне коктейльчик,- распорядился он.- Я заслужил.
Вошла Елена.
— Привет.- Она поцеловала Игоева в щеку.
Стежень поставил рядом с Кириллом поднос. На подносе — графин с водкой, стопка и банка с маслинами.
— Это называется коктейль? — Игоев поднял бровь.
— Угу.- Стежень ухмыльнулся.
Елена засмеялась.
— Что тебе смешать? — спросила она.
— Ладно, обойдусь.- Игоев опрокинул стопку, закусил.- Садитесь и слушайте.
Незадолго до моего приезда отзвонил один мой прежний клиент. У него пропали люди. «Очень реальные люди», как он выразился. Говоря по-простому, пятеро боевиков ехали из пункта А в пункт Б. Ехали, никого не трогали, но до пункта Б не добрались и на телефонные звонки не отвечали. Заказ приняла Валентина и отработала по нашим обычным каналам: «Скорая», морги, милиция и тому подобное. И представьте, к моему приезду «реальные люди» уже «нашлись». Все пятеро — в моргах. Разница лишь в том, что одному прострелили голову на углу Просвещения и Композиторов, а четверо, предположительно, поскольку вскрытия еще не было, скончались от внезапной остановки сердца в частном спортивном зале на проспекте Энгельса.
— Перетренировались? — с иронией спросил Стежень.
— Зал на правах собственности принадлежит некоему Ликанову. Знаешь такого?
— Никогда не слыхал.
— Ну это не так важно. Интересно другое: эти четверо покойников (у одного, кстати, сломана челюсть и прокушена шея) были подобраны усиленным нарядом милиции, которую вызвали заботливые соседи, услышавшие стрельбу. Причем служители закона действовали очень странно. По-тихому погрузили тела в машину и уехали. Не сняв показаний, не сообщив вышестоящему начальству, не… Словом, не сделав ничего положенного в таких случаях.
— Шея чем прокушена? — поинтересовалась Елена.
— Зубами. Человеческими.
— Может, их проплатили? — предположил Стежень.
— То-то и оно, что нет.
— То-то и оно, что нет. Но что характерно, ни один из милиционеров ничего не помнит. Даже адрес удалось установить, только подняв звонок бдительных соседей.
— Наш потрудился? — Глеб нахмурился.
— Как ты проницателен. Сообщаю также, что твой гость Шведов нанял, оказывается, целую прорву людей — искать своего сбежавшего телохранителя. Вот, кстати, его фотография. А телохранитель этот, как выяснилось, несколько лет назад тренировался у неведомого тебе Ликанова.
Елена взяла фотографию Рустама, задумчиво повертела и сообщила:
— Этого можно уже не искать. Мертв.
— Поглощен? — уточнил Стежень.
— Нет, просто мертв. Я вижу разницу.
— Хорошо,- кивнул Глеб.- И что дальше?
— Дальше — милиция в поте лица будет искать убийцу или убийц. Тем же самым займется мой «обиженный» клиент. И тут ни ты, ни я ничего не сможем сделать.
— А что сможем?
— Мои источники возьмут поиски на контроль. Но перспективы не радуют. Похоже, наш приятель поднабрался сил и начал куролесить.
— Его зовут Морри.
— ?
— Так сказал Дмитрий.
— Что ж, Морри так Морри. А теперь вот тебе дискетка. Изучи на досуге.
— Что здесь?
— Фольклор. Наш фольклор.
— Это прямо сейчас?
— А зачем откладывать?
* * *
Ведун вернулся домой затемно. Путь неблизкий. Вошел, запалил огонек — для свету. Печку — не стал. Тепло. Полез в сундук, достал все, что надобно. Разложил. Взял склянку мутного зеленого стекла, взболтал с приговором, распечатал:
— Охо-хо, шишево молоко! — и слил маленько в деревянную чашку.
С остерегом распечатал вместилище, в кое спрятал толику нелюдя. Ножом отщипнул крошку, растер на камушке, ссыпал труху в чашку.
Пока делал — аж вспотел от страха. Но страх — дело простое. В ином деле — даже подспорье.
— Сила — за силу. Слово — за слово. Беги, мертвяк-костобряк, от живого прочь… Не, не то.
Не поможет. Ищи, Бурый, ищи…
Ведун накрыл чашку и задумался.
Глеб Стежень
Я читал Кировы сказки, пока не стемнело. Никто меня не беспокоил. Но вытащить зерно истины из всех этих «бабок-дедок, волков серых боков и сивок-бурок» мне не удалось. Хотя зерно определенно имелось. Так ничего и не надумав, я спустился вниз. Остается надеяться, что хоть в подсознании что-то осело. В гостиной сидел Кирилл и листал привезенные с собой журналы. Увидев меня, сразу встал:
— Ну как?
Я пожал плечами:
— Может, растолкуешь мне, тугодумному?
Кир покачал головой:
— Не могу. Самому никак не ухватить. Но это пока можно отложить. У тебя есть деньги?
— Сколько надо?
— Пять тысяч долларов.
— Легко. Пошли вниз.
Деньги я хранил вместе со всей своей токсичной химией. Гадость к гадости. «Прах к праху», как говаривал Сермаль.
Открыл сейф, вынул упаковку баксов, отсчитал половину. Кирилл свернул их и сунул в карман брюк.
Кирилл свернул их и сунул в карман брюк.
— Могу я узнать, за что плачу? — поинтересовался я.