— Пусть тебя не смущает физиономия,- успокоил Глеб.
Быстрыми пассами он вгонял силу в тело Дмитрия и с удовольствием наблюдал, как густеет и расправляется аура Грошнего. Вот Дмитрий шевельнулся и вздохнул поглубже. И еще раз.
— Он потерял килограммов десять, плюс сильное обезвоживание,- сказал Стежень.- Накачаем его калориями, витаминами, укрепляющими — и он забегает получше, чем ты, медведь!
— Твоими устами мед пить! — Кирилл с силой провел ладонями по лицу.- Устал,- сообщил он.
Глеб только хмыкнул. Еще бы не устать!
— Мы его взбодрим,- решительно заявил он.- Этот дистрофик нужен мне немедленно. Ты, кстати, в курсе, что госпожа Шведова — сестра Димитрия?
— Не-ет… То-то наш бизнесмен так на него уставился… — Кирилл снова потер лицо.
— Прекрати! — приказал Стежень.- Как твой личный врач говорю: шел бы ты спать! Гостей я уложил, Ленка присмотрит, чтоб их не потревожили… Кстати, к сведению, у нашей сестренки Аленки не все в порядке с этикой.- Руки Стежня энергично мяли исхудавшие костлявые плечи Грошнего.
— Я знаю,- кивнул Игоев.
— Что-то делаешь?
— Пытаюсь.
Грошний дернулся. Руки его бессмысленно задвигались.
— Ага! — воскликнул Глеб.- Делаем успехи!
— Пожалуй, и впрямь пойду прилягу,- проговорил Игоев.- Устал. Старею.- Он засмеялся.
— Иди, дорогой, иди. Завтра нам плясать.- И Грошнему: — Слышишь меня, дружище? Знаю, слышишь. Умница. Сейчас мы тебе капельницу заправим, а потом…
Кирилл тихо закрыл дверь и, шаркая (действительно умотался!), побрел по коридору.
В доме и за его пределами расползалось серое осеннее утро. Когда Кирилл уже вытянулся и расслабился под тяжелым ватным одеялом, одиннадцать длинных протяжных металлических ударов раздвинули молчание и повисли в вязкой тишине — пробили часы.
Глава десятая
Обедали все вместе.
Глава десятая
Обедали все вместе. Без особой роскоши — яичницей с ветчиной и зеленью. Сам хозяин удовольствовался кружкой молока и ломтем свежевыпеченного хлеба. Дмитрий, все еще коричневый, как мулат, но уже куда меньше похожий на умершего от жажды пустынника, жадно поглощал постную манную кашу. Елена в переднике из веселой оранжевой клеенки выступала в роли хозяйки. Ей шло.
Поев, пили чай. Вернее, чай пили только четверо. Глеб и Грошний — травяной, Кирилл и парень-бодигард по прозвищу Вацек — английский с бергамотом. Двое, Шведов и Елена, предпочли кофе со сливками.
После обеда перебрались в гостиную. Все, кроме Вацека, которого отправили во двор, сторожить.
Погода, из духа противоречия, установилась прекрасная. Сквозь открытые окна в гостиную лился солнечный свет, сдобренный свежим запахом хвои. Ощущения у хозяина и гостей возникали самые расслабленные. Предыдущие события вымотали всех, а солнышко разморило. Мужчины перебрасывались незначительными фразами. Шведов походя попытался выудить у Игоева какие-то банковские сведения, а Кирилл, вместо информации, с добродушной улыбкой поведал ему притчу о мальчике и лягушке. Шведов не обиделся и перевел разговор почему-то на Скандинавию. Глеб, которого несколько лет назад по старой памяти зазвали судить чемпионат в Швеции, тему охотно поддержал. Грошний смотрел на них, задумчиво грызя сухарь. Рассказывая, Шведов то и дело поглядывал на Елену Генриховну. В строгом брючном костюме из черной шерсти, с уложенными волной блестящими темными волосами, она выглядела неотразимо. На высокой груди — весьма оригинальный кулон: мастерски выточенный из прозрачного камня череп. Красивая женщина, приятная беседа, светлый прекрасный день… Ночные события вдруг показались Шведову каким-то нелепым розыгрышем. Он покосился на Игоева, и тот, словно угадав его мысли, пробасил:
— Славный денек, Виктор! И ночка была веселая… что юрод на похоронах!
Это было приглашение к серьезному разговору, и Шведов тянуть не стал.
— Чем могу быть полезен? — деловито спросил он.
Кирилл посмотрел на Стежня, а Стежень — на Елену. Та улыбнулась. Всем по очереди.
— Ленок,- сказал Глеб,- может, поведаешь, что нас ждет?
— Попробую,- весело согласилась она.- Принеси, пожалуйста, столик.
Прежде чем Стежень поднялся, Грошний протянул длинную руку, подхватил столик и переставил к коленям женщины.
— Дима, не напрягайся,- остерег Стежень.
— Слушаюсь, док!
Елена вынула из кармана крохотную карточную колоду и, перемешав, раскинула по лакированной поверхности.
Шведов вытянул шею. Он верил в удачу и в судьбу, поэтому гадание его всегда привлекало.
Карты были махонькие, зато с яркими картинками. Картинки же походили на кадры из какого-нибудь мистического ужастика.
Елена несколько минут изучала мрачные изображения, и все это время остальные хранили молчание. Наконец женщина вздохнула и одним движением смела карты со стола, причем все они собрались в аккуратную колоду, которую Елена уложила в красный кожаный футляр. Спрятав футляр в карман, женщина вынула платок, вытерла руки и посмотрела на Стежня.
— Он в городе,- проговорила женщина тихим голосом.- И он стал намного сильнее, Глеб!
Стежень поднялся, прошелся по комнате. Он ничего не спросил. Спросил Игоев:
— Сильнее? Каким образом?
Елена покачала головой.
— Да он там человек сто мог сожрать! — раздраженно произнес Стежень.