— Оружие, что ли?
— Махатма,- усмехнулся Дмитрий.- Мудрец ты наш сионский. Конечно оружие. Боевой топор. Вот здесь — следы клейма. И еще какие-то буквы. Стерлось все, но, думаю, в лаборатории восстановить можно.
Стежень с уважением поглядел на топор.
— И сколько же ему лет? — спросил он.
— Не меньше пятисот,- авторитетно заявил Грошний.- А скорее всего — значительно больше.
— Крепко,- произнес Стежень.- Топорище дед сам точил,- добавил он.
— Хорошее топорище,- вежливо согласился Грошний. И, ухмыльнувшись: — Лешего твоего будем искать или как? Осина-то здесь растет?
— Поостри,- буркнул Стежень, мгновенно помрачнев.
— Нет здесь осины. Сосняк.
Дмитрий обхватил его длинной ручищей, стиснул:
— Хвост трубой, чемпион! Бойцы мы или нет?
Стежень смущенно хмыкнул.
— Ладно,- сказал.- Пошли.
* * *
Ратный, буланой масти жеребец захрапел и попятился. Всадник, рыжеволосый витязь, ловко нахлобучил на голову стальной шишак с бармицей, оставлявший открытым гладкое юное лицо, покосился на ближнего спутника, пегобородого мужика на мохноногой большеухой коняге.
— Лошади чуют, господин, дальше не пойдут,- сказал пегобородый и неловко соскочил на землю.- Вели челяди быть здесь.
Витязь скривил тронутую светлым пушком губу… Но смолчал. Привстав на стременах, он обернулся, махнул дружине рукой в латной рукавице: спешиться, ждать. Затем толкнул каблуками жеребца. Тот неохотно двинул вперед. Время от времени конь встряхивал головой, словно отгоняя слепня. Пегобородый, прихрамывая, трусил рядом, держась за стремя.
— Колдун,- бросил всадник,- далеко еще?
— Тут он, душегубец.- Речь пегобородого стала невнятной, дышал он с трудом.
— А вправду говорят: его ни меч, ни стрела не берут? — В звонком голосе витязя не было страха, только любопытство.
— Говорят, господин.
— А ты что скажешь?
Жеребец с мелкой рыси перешел на шаг. Всадник не стал его понукать.
— Колдун!
— Да, господин?
— Я тебя спросил!
— Против нелюди особое оружие надобно… С наговором особым… — неохотно отвечал пегобородый. И замолчал. Но чувствовалось — сказал не все.
— Говори! — повелительно крикнул витязь.
— Да и того мало,- совсем тихо пробормотал пегобородый.- Все одно человеку с ним не совладать, ежели… ежели жертвы не будет.
— Язычник,- брезгливо процедил всадник. И добавил громче:
— А жертва, стало быть, ты?
Пегобородый смолчал.
— Или я?
— Ты, господин,- чуть слышно согласился колдун.- Вернемся?
— Не шути, смерд! — звонко и грозно крикнул витязь.- Я страха не знаю! Зато знаю вот его!
Витязь намотал повод на луку, вытянул из ножен длинный узкий меч, перехватил удобно, двумя руками.
— Вот,- произнес он уже спокойнее.- Гляди, колдун! Досель кто его пробовал — за добавкой не приходил!
— Тише, господин! — зашипел на него пегобородый, хватая жеребца под уздцы.- Злодей рядышком!
И вдруг взвизгнул:
— Вот он!
* * *
— Стой,- прошептал Стежень.- Там кто-то лежит…
— Где? А, вижу! — Грошний рванулся вперед, но Глеб успел схватить его за плечо:
— С-стой! Этот гад где-то близко!
— Ты что, не видишь? Баба там! — яростно прошептал Дмитрий.- Трахнул ее кто-то. Или похуже! Может, она помрет, пока мы тут…
— Уже! — отрезал Стежень.
— Что — уже?
— Мертва.
— Ты о…
Глеб ткнул Грошнего в грудь, и тот осекся — перехватило дыхание.
— Что — уже?
— Мертва.
— Ты о…
Глеб ткнул Грошнего в грудь, и тот осекся — перехватило дыхание.
— Тих-хо, сказал! Этот — здесь!
— Где? — шепотом спросил Грошний, переведя дух.
Он обшарил взглядом поляну, просветы между елями, мохнатые темно-зеленые ветки, потом посмотрел на друга:
— Где? Не вижу…
— И не увидишь,- чуть слышно, одними губами, ответил Стежень.- Он в дереве сидит. Вон в том дереве…
…Морри увидел их значительно раньше. Двое. Один — тот самый. Морри не удивился, знал: придет. Морри не убил его тогда. Обезумел. Забыл, каково это, когда рвется собственная плоть. Обезумел. Не убил. Сейчас убьет. Кто видел Морри — становится Пищей Морри.
Подошли. Тот, что покрупней, сразу потянулся к приманке. Первый удержал. Правильно. Будь он иным, его жизнь уже ушла бы к Морри. И уйдет. Скоро.
Высокий стоял. А первый осторожно приближался. В одной руке — топор, в другой — машина, выбрасывающая кусочки металла. Морри подождал, пока Пища приблизится, и тогда нанес удар…
…Две ветки с двух сторон обрушились на Глеба. Но он был готов. Упал назад, увернулся от прыгнувшего змеей корня, откатился и вскочил на ноги.
— А ну покажись! — рявкнул он.- Покажись, падаль!
«Не получилось,- подумал Морри.- Дерево слишком неповоротливо».
Стежень застыл. Он не испытывал ни гнева, ни страха. И дело не в личной храбрости. Просто Глеб всегда был в большей степени сталкером, чем воином. А сталкер, если надо, поползет на брюхе, если надо, прыгнет на спину врагу. Но может схватиться с ним и лицом к лицу. Если надо. При этом он никогда не удивится форме , в какую обращается враг. Форма может быть любой. Это не имеет значения. И еще сталкер умеет ждать .
Морри выскользнул из ствола и застыл. Человек должен не просто увидеть его, а разглядеть. Это сделает Пищу более пикантной.
За спиной Глеба раздался приглушенный возглас. Грошний. Стежень услышал, как хрустнула ветка под ногой Дмитрия, когда тот подался назад. Стежень понимал друга. Зрелище действительно жуткое…